Хорошее место на Земле отхватили США – Гаваи (Hawaii). Не сразу, поэтапно, начиная с конца 19 века, сначала объявив о присоединении (аннексии), и заканчивая объявлением островов 50-м штатом Америки в 1959 году.

Земли эти в истории Земли новые, неистасканные. Первый из островов появился 80 миллионов лет назад. Со дна океана с глубины 5 км. вздыбился вулкан и налил посреди Тихого океана конус. Потом еще множество, из которых 5 – крупных: Оаху, Мауи, Молокаи, Кауи, Большой Остров (Big Island), который собственно и назывался ранее аборигенами Hawaii. Еще два острова поменьше, и прочие до 200 – россыпью по всему Тихому океану в длину на 2500 км. .

Американцы не мудрствуя лукаво, назвали туземный остров Hawaii Большим островом (Big Island), а название Hawaii сделали общим для всего архипелага. Наш остров Big Island (на котором мы побывали) самый новый из всех. И продолжает потихоньку расти: то тут, то там из новых жерл выливается лава, течет к океану и наращивает площадь острова.

Правда, площадь эта поначалу совершенно безжизненна, например, на юге острова сейчас есть полоса лавы примерно в 17 км. шириной, которая стекала из кратера на боку горы Volcano (высота около 1400 м.) и которая снесла в течение 90-х годов того века все признаки жизни, заодно перекрыв прибрежную дорогу стеной высотой метра четыре. Но упорство растений поразительно – в трещинах и всяких лакунах лавы по краям потока (которые раньше появились и остыли) уже сейчас пробиваются ростки каких то стебельков лишаев и папаротников. А после них уже на первичном гумусе начинает расти и кое-что получше. Да и люди не отстают – в двух местах мы видели бывших хозяев, которые поставили лачуги, привезли почву, воду и прямо на лаве возделывают свои плоды. Остальные еще не привезли, но обозначили свое присутствие табличками: участок такого-то. Частная собственность и на лаве незыблема.

Растет, растет площадь страны. Только медленно.

На Большом острове в смысле климата есть все: от тропических джунглей (rain forest) до безжизненной пустыни заполярья. Всего – 11 климатических зон. Достаточно просто проехать по побережью, а потом подняться в горы. Будут и простые тропики, будет мексиканский пейзаж с кактусами, выше лиственный лес, будут лунные кальдеры куда жизнь только что прибыла (не только в нашем лице), еще выше – сосны. Потом пойдут мелкие кустарники, мхи да лишаи. Хотя вот пропустил поля, залитые лавой. Что это за пояс? По температуре это тропики. Но по растительности – если свежая лава, то…. Да нет аналогов. Больше всего напоминает землю после термоядерного удара. Черная потрескавшаяся, местами вздыбленная спекшаяся масса бывшей почвы, камня, прошлого города, испепеленных скелетов. Так что можно не проводить эксперимент – а что будет, если? Да вот то самое и будет.

И на самой вершине острова, на высоте 4600 метров, на конусе Mauna Kea, где находится лучшая в мире обсерватория с двумя самыми большими в мире рефлекторами с диметром зеркал 8 и 10 метров (W.M. Keck Observatory — www.keckobservatory.org) мы видим невероятный марсианский ландшафт: ни травинки, только красноватые камни разных размеров и формы. Такую природу уже можно и бомбардировать – особых изменений не произойдет.

Там только около половины давления и половины обычного содержания кислорода. Поначалу немного кружилась голова, потом несколько адаптировались. Но не настолько, чтобы понять, как нам удалось туда въехать на нашем обычном “Бьюике”. На вершину стандартным рентованным машинам взбираться более чем не рекомендуется. Только джипам со всеми ведущими колесами. На самых крутых участках дорога оставлена без асфальта, гравийка. Это чтобы колеса не скользили по мокрому асфальту. На глаз угол подъема не менее 25 градусов. Дорога узкая, с одной стороны, фактически, ничем не огороженная пропасть. С другой – стена горы. Наш “Бьюик” с его 4-литровым мотором в 250 лошадей старался из всех сил. Все-таки 4 здоровых мужиков, в багажнике – куча сумок, все наши пожитки, тоже немалый вес. Мотору не хватало кислорода. Хорошо, что в этой модели имелись три понижающих передачи, кроме обычной трансмиссии с drive.

Температура на вершине тоже марсианская – днем, при ярком солнце не выше минус 4. С заходом светила еще резко падает.

В других странах въезд на вершину был бы просто запрещен и вся недолга. Поставили бы шлагбаум с большим амбарным замком и часовым. Но в Америке только предупреждают об опасности. В духе американской предприимчивости и индивидуализма. Мы вас извещаем о сложностях, далее вы решаете сами. И, конечно, об ответственности. В том числе – материальной за машину.

Вот как выглядят рекомендации для поездки:

A four-wheel-drive vehicle is required beyond the 9,200 foot level as the air is too thin to adequately cool a vehicle’s brakes upon descent. Visits to the summit require a 30 minute acclimatization stop at the 9,200-foot Onizuka Visitor’s Center.0

Reminder: The summit of Mauna Kea is one of the most remote locations in the Islands. Medical and auto help is a minimum of two hours away. Most car rental companies void the rental contract if their cars are driven on Saddle Road and to the summit. It is a safety requirement of the road-maintenance organization for the summit that all vehicles driving up and down the mountain beyond the Hale Pohaku basecamp be four-wheel-drive vehicles.

Safety reminder: It is highly recommended that all visitors to the summit take warm clothing and sturdy footgear sufficient to withstand the elements should the vehicle break down. High winds on the summit can often result in blowing snow, sleet, fog and sometimes, flying rocks. Winds can reach 150 mph; beyond 75 mph vehicles are at risk for being blown off the road. Caution is advised.

Смысл сказанного: Выше 9200 футов (3100 метров) требуются машины с четырьмя ведущими колесами (напомню: вершина – это около 14 тыс. футов, то есть 4600 метров). Необходима акклиматизация в течение 30 минут. После точки Hale Pohaku машины только со всеми ведущими колесами. Вершина Mauna Kea самое удаленное место Острова, медицинская и автопомощь может прибыть не ранее, чем через 2 часа. Настоятельно рекомендуем всем иметь теплую одежду на случай поломки машины. На вершине может быть сильный ветер, снег, мокрая метель, туман и иногда падающие и летящие камни. Ветер может достигать скорости 150 миль в час (240 км.час), а уже после 75 миль в час имеется риск быть сброшенным ветром с дороги. Осторожность настоятельно рекомендуется.

Мы частично прислушались: теплая одежда у нас была, которую мы и нацепили по прибытии на вершину. Мы бы сделали это и без советов: было ощутимо холодно. При мощном солнце в темносинем небе. Если бы не башни телескопов, вполне можно было бы вообразить себя на Марсе. Или на Титане. И вот в таких условиях была построена и отлично работает выдающаяся обсерватория!

Правда, нам повезло – не было сильного ветра. И вообще погода располагала — сухо, ярко, празднично.

На обратном пути в низину (дорога около 60 км) у нас затеялся разговор об открытии Гавайских островов, этой жемчужины Тихого океана и алмаза в бывшей британской, ныне американской короне.

Хорошо известно, что Гаваи открыл капитан Джеймс Кук в 1778 году. Себе на погибель. Назвал он их ныне уже забытым именем: Сандвичевыми островами. Сандвич был в то время Первым лордом адмиралтейства (то есть, министром военно-морского флота) и покровителем Кука. К тому же он был гурманом и изобрел свой и поныне всем известный “закрытый бутерброд”, в первичном исполнении состоявший из холодного ростбифа с прокладкой огурцом, или из лососины с сыром. Стал подавать их на деловых встречах. Точнее приказал подавать слугам. Так родился английский стиль деловых переговоров. Этот стиль англичане привезли в Штаты, и тут он стал стандартным бизнес-ланчем. Все бигмаки и прочие чизбургерги также ведут свою родословную от изобретения лорда Сандвича. Так он и записался в историю. Примерно как Макинтош, Хулиган и Галифе.

А вот острова Сандвича пришлось переименовать. Не дотянул первый лорд адмиралтейства Сандвич до такой собственности.

А не зря ли погиб отважный капитан Кук? Раньше считалось, что то была достойная плата за такое открытие как Гаваи. Но настали времена политкорректности. Теперь рассуждают уже не так. А вот как: когда капитан прибыл на Гаваи там ведь жили люди? Жили. Стало быть, они и открыли. Когда? Тут есть разбежки. В рекламных проспектах сообщают, что 1600 лет назад. Приплыли с острова Таити. В более научных источниках пишут, что радостное событие имело место в 600-700 годах новой эры, то есть – 1400-1300 лет назад. Все-таки разница в 200-300 лет, когда речь идет о научных датировках, несколько настораживает.

Да, теперь о Куке пишут так:

Captain Cook was not the first man to «discover» the Hawaiian Islands. He was the first known European to arrive. Cook himself knew that the original Polynesian discoverers had come from the South Pacific hundreds of years before his time. (Капитан Кук не был первым, кто “открыл” Гавайские острова. Он был только первым европейцем. Кук и сам знал, что туземные полинезийских исследователи (“открыватели”) пришли с Южного Тихого океана за сотни лет до него).

Придти на острова и открыть их – совсем не одно и то же. Что мы имеем у “древних” таитян? Мы имеем у них пироги (каное). И катамараны, сделанные из двух пирог с настилом между ними. Они знали парус. На таком катамаране могло поместиться до 20 человек с припасами. В принципе, можно заплыть далеко. Но у них не было письменности, не было никаких приборов по измерению времени и координат. У них не было приборов по измерению скорости и пройденного пути. Так что они никак не могли бы ориентироваться в открытом океане. Более того, у них не было карт. А уж без них…

В 1973 году образовано Полинезийское общество путешествий (Polynesian Voyaging Society — http://www.pvs-hawaii.com). Оно основано Dr. Ben Finney, антропологом, Herb Kane, гавайским художником, и Tommy Holmes, просто любителем моря.

Общество путешествий ставит своей целью доказать, что полинезийцы вполне сознательно осваивали океанские просторы и открыли Гаваи целенаправленно.

Задача совершенно безнадежная. Ведь и Кук наткнулся на острова случайно. Но у него были и карты, и секстанты, и хронометры, и лаги. И – главное – у него было общее представление о том, что такое земной шар. Таковое было и у Колумба, без чего он никак не мог бы решиться плыть на Запад в надежде прибыть в Индию с “обратной стороны”. Он преуменьшал диаметр Земли раза в два (не специально, а просто точно не знал, хотя немного и специально, чтобы подбить королеву Изабеллу на финансирование проекта), потому и решил, наткнувшись на Кубу, что уже приплыл в Индию. И назвал открытые Земли Индией (Западной). Открыл же Америку не Колумб и, уж тем более, не норманн Эрик Рыжий и не первопереселенцы из Азии (из района Тувы, как теперь говорит генетика), а Америго Веспуччи, который первым понял, что обнаруженные земли не есть Индия, а новый, ранее не известный никому материк. В том числе и “индейцам”, которые понятия не имели, что какое-то небольшое племя из Сибири 27 тысяч лет назад перешло “Берингов перешеек” и вступило на новый материк. Имя Америго справедливо присвоено новому континенту.

Кук плавал по огромным пространствам Тихого океана, поскольку ему казалось невероятным, чтобы среди тысяч и тысяч километров не было ничего кроме воды. Это была методика всех великих мореплавателей того времени. Метод прочесывания параллелей и меридианов.

Полинезийцы, которые ведут свой род с островов Индонезии и Филиппин, действовали совсем иначе. Ближние острова они заселяли по мере освоения “судостроения” – своих пирог и плотов. Если соседние острова были относительно недалеко, в пределах видимости, то и сознательно. Если далеко (многие сотни и даже тысячи километров), то заселение шло случайно. То есть, по той же схеме, что и заселение растениями, птицами и животными.

То есть, сильным ветром с соседних островов приносило семена, насекомых, птиц. Рыбы и черепахи приплывали сами. Время для заселения было: десятки миллионов лет после возникновения островов. Поначалу приживались только низшие растения вроде папоротников. Потом – повыше. Все остальное погибало. Вот так периодическими волнами и заселялись. Те, кто выживал давал линию на эндемиков, вид которых жил только здесь. Бывшие родственники если и прибивались, то вряд ли выживали: экологическая ниша была уже занята. В конце прибыли птицы. И уж совсем в конце – полинезийцы. Скорее всего, катамаран, поплывший на какой-нибудь соседний или даже подальше остров, унесло ураганом. И совсем не обязательно сразу от Таити (как это полагают). Между Таити и Гаваями имеется целая “линия островов”, из которых последние (Пальмира и Кингман Риф) подбираются к Гаваям на расстояние в тысячу километров. Тоже немало, но так ведь от Таити до ближайшего архипелага Самоа еще дальше. Доплыли же. Одним словом, если смотреть на карту, то волна заселения шла от Филиппин на острова Микронезии, потом на острова Полинезии, Самоа, Таити, Туамоту, а уж оттуда – на Гаваи.

Еще раз повторю, что географическим открытием является лишь то, что вписано в общие представления о географическом устройстве Земли. То, что можно соотнести с другими континентами. Что получает прописку на географическом атласе. В этом смысле полинезийцы ничего не открыли. Не больше, чем индейцы Америку или аборигены – Австралию.

Нынешний президент Общества полинезийских путешествий, достойный Nainoa Thompson пишет, как они готовились к плаваниям от Таити до Гаваев и обратно на катамаране Рапа-Нуи ( Rapa Nui местное название острова “Пасхи”) и других сходных посудинах.

We spent hundreds of hours together at the planetarium. And together we would look at the different skies to find answers. Will was teaching me the fundamentals of the skies and how they can be reduced to geometry, math, and science.

( Мы проводили сотни часов в планетарии и вместе просматривали различные виды неба в поисках ответа (ответа, как искать путь в океане – В.Л.). Вилл учил меня основам небес, и тому, как согласовать эти виды небес с геометрией, математикой и наукой).

О, достойный полинезийский путешественник! Особенно хорошо это: “согласовать с геометрией, математикой и наукой” .

Но ладно, не будем придираться. Главное-то: а кто учил в планетариях славных предков президента любителя путешествий? И еще, уж самое главное: полинезиец-патриот ЗНАЛ о существовании Гаваев и Таити. Более того, знал их координаты. И ему только оставалось доплыть до них на своих сдвоенных каное. Да, до них доплыть можно. И это доказал вовсе не мореплаватель Nainoa Thompson, а его далекие предки. Thompson повторил подвиги Тура Хейердала, плававшего на плоту “Кон-Тики” от берегов Перу к острову Пасхи. Тот тоже заранее знал об острове Пасхи. Но древние полинезийцы могли наткнуться на острова только случайно. И они, конечно, совсем не представляли, где находится их “Новая родина” — именно так можно перевести слово Hawaii (One theory has it that the name comes from a combination of the words «Hawa» and «ii» and means a small or new homeland; «Hawa» meaning a traditional homeland and «ii» meaning small and raging).

Нечто вроде “Нового Иерусалима”, “Новой Англии” или “Нового Йорка”.

Достойный полинезийский путешественник плавал обратно – от города Хило на Большом острове Гавайских островов до острова Mangareva с отдыхом на Маркизских островах. Это совсем близко от Таити и прочих островов Товарищества. Но вот уж отсюда никак не следует, что подобное делали его предки. Вообще, “Полинезийские путешественники” взялись за неподъемную задачу: доказать, что тысячу лет назад между Гаваями и островами Полинезии или Таити имелись интенсивные двухсторонние транспортные сообщения. Даже если бы первые поселенцы с Таити прибыли на Гаваи осознанно (как, скажем, пилигримы в Новую Англию, что на самом деле было невозможно), то с какой стати они потом поплыли бы обратно? Находясь в океане на своем убогом судне месяцами без всякой гарантии добраться до берега? С огромным риском для жизни? Какова могла бы быть цель этих “обратных плаваний”? Торговля? Пассажирское сообщение? Развлекательные круизы? Полный абсурд. Снимается он просто: никаких обратных плаваний никогда не было. Факт большого сходства полинезийских языков на островах говорит не об двухстроннем общении после отплывания-исчезновения пары пирог-катамаранов с несколькими десятками человек и стольких же свиней, а лишь о том, что разделение произошло недавно и дивергенция языков не успела далеко зайти.

Вопрос собственности на землю – это вопрос документов. Если есть международные договора, есть признание данного правительства другими странами, есть, наконец, у рассматриваемого нами правительства вооруженная сила для защиты своего суверенитета, то есть и основание говорить о независимости и суверенитете своей территории. Для этого нужно иметь, как минимум государство. А уж оно предполагает (обязательно!) письменность, чиновничество, налоги для содержания оного, а также армию и полицию с судами и прочими атрибутами государства. Ничего этого не было у полинезийских племен времен Джеймса Кука. Посему они согласно праву того времени и считались как бы ничейными. Это примерно так же, как с осбственностью на дом. Некто набрел на пустующий дом и занял его. Потом через пару лет объявился наследник с документами на этот дом давно умершего владельца — и открывателя оттуда сразу же попросили.

Ну, какой-то политес тогда уже соблюдали. Все-таки время французских просветителей и английских мыслителей вроде Джона Толанда и славного государственника Гоббса с его выдающимся учением о государстве-левиафане. Да и до Великой Французской революции было рукой подать. Посему местным вождям англичане быстро дали титулы королей. Самое забавное как это произошло с первым “королем” Камехамеха Первым (сами гавайцы звук Х не прозносят, звучит как Камеамеа). Имя Камехамеха (по англ. произносится как ках-мэй-ха-мэй-ха) значит “не такой как другие”, иначе – можно истолковать как Великий).

Он “Великий” и он же “Гавайский” или “Тихоокеанский Наполеон” (по-английски звучит лучше: Pacific Napoleon — Мирный Наполеон).

Дата его рождения дается разными научными источниками в таком виде:

Born: Between 1740 and 1758
Kamehameha the Great was born somewhere between 1748 and 1761
Kamehameha was born in the North Kohala area of Kokoiki, around 1753.
b. about 1750
b. about 1753
b. about 1758

Зато смерть – одной датой. Died: May 8, 1819

Насчет даты смерти источники единодушны – в 1819 году, с точностью до дня. А дата рождения имеет разбежку в 18 лет. Это как понимать? А так, что гавайцы до Кука жили вне времени. Они не знали, что такое время и потому не знали, кто когда родился и сколько ему лет. Даже приблизительно. Без календаря это сделать невозможно, а его-то как раз у гавайцев и не было. Возраст Великого короля определили очень приблизительно, как видно по зубам, европейцы. Они же дали ему прозвище Великий и вообще назвали королем. В соответствии с английскими традициями, так сказать, уважили.

31 января 1893 года Министр (имеется в виду посол, во всех текстах начала-середины 19 века послы называются «minister». — В.Л.) Стивенс по решению Временного консультативного совета при правительстве поднял над Гонолулу флаг США. Аннексия мыслилась простой формальностью. Администрация Президента Кливленда заключила, что монархия должна быть низвергнута силой при участии министра США).

Понятно, почему с датами короля такая неразбериха. Потому, что никакого короля не было. Был вождь, имя его – Kealakekua (Калакекуя). Именно под этим именем вождя представили Куку (одного из многих островных вождей) и именно этим именем ныне называется бухта, на берегу которой он был убит. “Тронное имя” Камехамеха и титул Великий – это все игры англичан. Им был нужен зиц-председатель, от имени которого затем управлялись все гавайские острова. Взяли вождя, сказали: вот вам король. Он – ваш. Будете его слушаться. От его имени и управляли. Реальный Камехамеха ничего не мог знать об островах, протянувшихся на 2500 км., тем более – управлять ими. Не было у него ни армии, ни флота, ни налогов, ни правительства, ни письменности. Ничего не было, как у Рыжего человека Хармса. Посему имеется легенда, что Наполеон Тихого океана объединил все острова мирно! Вот так, все 200 островов мирно и подвел под свою царственную десницу. Как на памятнике – руку протянул — и все под нее собрались.

Нет, с этим Калакекуем- Камехамехой много смешного. Через сто лет после открытия Гавайских островов Куком активисты решили поставить Калакекую- Камехамехе памятник. Свалял его некий деятель из Бостона по имени Thomas R. Gould. Почему-то в Италии. Повезли на Гаваи – через Францию. Корабль тут же сгорел, не слишком отходя от пристани. Статую вытащили, но для столицы Гонолоулу она уже не годилась. Тогда Гулд сляпал такую же для столицы, а эту, подновив, отправил на родину короля, по его месту рождения на Большой Остров.

Тут они и стоят по сей день – одна в Гонолулу, другая на “нашем” Большом острове. Каждый год-два ее заново раскрашивают волонтеры. Они думают, это им принесет счастье. Покрасочно-малярному делу посвящен целый сайт: http://www.kamehamehadaycelebration.org/king-kamehmeha.html

Истукан вышел страшный. Даже если девочки его закрывают гирляндами из цветов, что якобы приносит везение в замужестве. Как говорится, художественного значения не имеет. Настолько, что на сайте, посвященном этому идолу, не названо имя скульптора!

Но дело больше в том, что истукан не имеет ничего общего не только с искусством, но и с прототипом. Вот, смотрите, слева карандашный набросок Каковаху… Калакекуя “под фотографию”, сделанный с натуры кем-то из членов команды Кука. Лицо местного дебила, каковым, он, скорее всего, и был. Одет в европейское платье с плеча офицера с фрегата “Резолюшн”. А теперь – справа – статуя короля во весь рост. Добрый гавайский молодец. Почти что Иванушка-дурачок. Ничего общего с тем дебилом. То есть, тоже дефективный, но совсем другого типа. Вот так же нет и ничего общего между баснями, легендами, мифами об открытиях “древних полинезийцев” и суровой океанской реальностью.

Вопросы о статусе открытия земель и открывателей не праздные и не академические. Они плавно переходят в юридические и правовые вопросы о собственности на земли. А от них к проблеме уже политической – о независимости и суверенном государстве. Меня на Гаваях заинтересовал простенький вопрос: знают ли местные жители о том, когда их острова стали отдельным штатом в Union, в США? Опросил около десятка человек. Среди них были продавцы, служащие гостиниц, работники информационных бюро, туристических фирм и просто неопознанные аборигены. Ни один не знал. Кто прямо рубил – не знаю, кто хихикал и говорил, что сейчас посмотрит, копался в каких-то бумагах за конторкой, но не находил там ответа, кто пытался угадать, говоря, что это, кажется было, в 19 веке. Или говоря, что вроде бы Гаваи еще не штат. А ведь включение Гаваев в Союз произошло при жизни «нонешнего поколения» в августе 1959 года.

Неясность для народного сознания в вопросах открытия земель и собственности на них привела к спасительной идее включить острова в Союз и тем закрыть проблему их возможной принадлежности в будущем.

Проблемка эта тлеет. На Гаваях существует движение “Свободу Гаваям” — Free Hawaii. Есть там и комитет по этому делу. Когда мы подъехали к огромному полю лавы, тянущемуся от пункта обзора Lae’apuki (сама деревушка снесена лавой) до чуть ли не до селения Pohoiki (местные произносят ближе к Pohuiki странности почти что русского звучания среди гавайских названий я обсужу ниже), которая изливалась все 80-е и 90-е годы, как, впрочем, продолжает и сейчас (последний большой поток вулканчик выдал на гора в 2002 году), то на краю лавового остывшего черного поля базальта, где до извержения была деревушка Kapa’ahu, мы увидели возрождение национального самосознания гавайцев. Возрождение предстало перед нами в облике старого аборигена, настолько древнего, что он еще помнил свой гавайско-полинезийский язык. Говорил на нем лучше, чем на английском, который у него был слаб. Но на уровне “моя-твоя не понимай” мы все уловили. Он был чем-то вроде смотрителя музея под отрытым небом и тут же торговал в лавке. Музей борьбы за национальную независимость Гаваев от американского империализма. Он (музей) представлял собой навес, а под ним на стендах располагались фотокопии разных документов об аннексии Гаваев Америкой, биографии собственных гавайских “королей”, особенно история последней королевы, по имени Lili’uokalani (b. 1838, d. 1917). Это особа, о которой даже те, кто ничего не знали о том, когда Гаваи стали штатом в составе США, говорили (не называя по имени за незнанием), что американцы последнюю королеву Гаваев посадили, а землю Гаваев забрали себе.

Вообще история этих королей Камехавмехав вызывает типично гавайский смех: доброжелательный, радостный и умиротворяющий. И истории эти такие же, как так называемая гавайская музыка с гавайской гитарой: глупые, примитивные, рассчитанные на простодушных туристов, которым подавай какую-никакую экзотику. Экзотика эта не в последнюю очередь заключается в большом числе невероятно толстых людей — коренных гавайцев. Думаю, тут имеются какие-то генетические поломки. Или попали на Гаваи с иных миров. Слишком уж это выглядит не по земному. Вот, гляньте, на самого известного гавайского певца по имени Iz (полное имя Israel Kamakawiwo’Ole). Я даже не сразу вычислил его пол (вид сзади и спереди). Выяснилось, что – “оно” – он. Но в таком теле хватило бы место и для нее. И еще осталось бы. Такой певец вполне мог заменить трио, если не квартет. Радовало, что на его фоне я мнил себя тростинкой и джигитом.

Наш коренной гаваец был не таков. Сухощавый абориген, видимо, всегда голодный. Или мутант. Он поведал нам горестную историю последней гавайской королевы.

К слову сказать, толстые гавайки косвенно свидетельствуют о том, что самая первая группа таитян, занесенная на Гаваи ураганом, была очень малочисленна. Не более 20-40 человек. От них и пошло все население архипелага. А так как кто-то (или несколько) переселенцев носили ген со сбоем в обмене веществ, то этот ген стал потом достоянием народа, внешне выглядящем как упитанная зажиточность. Правда, за эту зажиточность приходиться расплачиваться низкой продолжительностью жизни, в чем я сам убедился, прогуливаясь по местным кладбищам. 50 лет – это статистический предел. Видел только одну могилу в 69 лет, но то был своего рода абхазский аксакал. Да к тому же, не гаваец. Гавайцы живут ярко, но стремительно. Не столько из за пригибающей к земле тучности, сколько из-за связанных генетических признаков: жить роскошно (по их понятиям), но быстро. Ведь следует учесть, что на островах процветал инцест, что и само по себе не способствует выживаемости.

К дедушке гавайскому аборигену мы приехали по отличной дороге. На Гаваях все дороги, кроме самых горных круч – отличные. Поразительно ровная поверхность, отличная разметка, знаки, всюду встроенные в полотно дороги катафоты. Дороги такие, какие и прилично иметь великой автомобильной державе. А не такие, как в Бостоне или Нью-Йорке, где легко можно лишиться колеса, попав в воронку из-под бомбы, сброшенной в Ираке. То есть – бомба там, а воронка от нее здесь. По законам сообщающихся сосудов.

Подъехали мы к потоку застывшей лавы, но даже по ней была проложена дорога. Скромная, сельская, однако вполне проезжая. И дедушка-абориген, местный аксакал рассказал о терзаниях последней королевы Гаваев, мадам Лилиокалани (Lili’uokalani).

Когда я увидел на Гаваях при истукане Камехе Первом выставку парадных портретов всех Камехов, которые были одеты в английские офицерские мундиры и адмиральские погоны, мне сразу стала ясна суть этой “самобытной национальной монархии”. Только спустя сто лет Камеху Первого стали лепить по туземным канонам с перьями на голове и в золоченой набедренной повязке. А до того, — вылитый английский барон.

Второй Камеха ( Kamehameha II b. 1797, d. 1824) при рождении имел имя Лихолихо (Liholiho), что подводит нас еще ближе к русским истокам гавайской истории. А имя Камехамеха (Второго) он получил как тронное по наследству. То есть – тоже великий. Только родился – и сразу Великий. Он произвел две оглушительные реформы: (1) стал вкушать вместе со своими великосветскими придворными дамами, что ранее было страшным нарушением гавайских традиций. За подобное святотатцев убивали и съедали исключительно в мужской компании. (2) Повелел сжечь всех божков истуканов прежнего культа. Хотя проще было бы, по примеру Владимира Святого, утопить – воды много. Он отменил также еще ряд смертельных наказаний за страшные преступления (kapu system), например, тень “простого человека” не имела права падать на вождя. То была необходимая прививка цивилизованности перед поездкой в Англию вместе со своей женой и, подозреваю, любимой сестрой. Это был также старый обычай среди вождей и храбрых воителей. Для того, чтобы сакральная неземная сила (mana) зря не расходовалась на гавайскую чернь.

К этому времени христианская церковь разбросала по Гаваям свои миссии пункты опоры владычицы морей. И уж они нещадно боролись с конкуренцией местных языческих болванов.

Мы посетили одну из таких церквей – католическую бенедектинскую церковь, “расписанную под старину” как она называется (The old painted Church). Росписи там сделаны доходчиво для впечатлительных туземных натур. Все больше на тему, как плохо будет тем, кто не отстал от диких суеверий, учиняет блуд с сестрами и поедает своих ближних. Вот на этой фреске, сделанной как бы в стиле примитива Пиросмани, Иисус низвергает в ущелье (вполне узнаваемо-гавайское) в образе зловредного диавола все грехи разом.

Kamehameha III пережил, как сообщают его биографы, трагедию древнегреческого масштаба. Он был влюблен в свою сестру Нахинаену (Prince Kauikeaouli and his sister, Princess Nahienaena, were very much in love). Но безбожного брачного союза церковь уже не допустила. Биограф пишет:

“Принцесса Нахинаена впала в отчаяние и умерла в возрасте двадцати одного года. Король Kamehameha III регулярно посещал ее могилу в Lahaina, на острове Мауи”. Других дел у него не было. Хотя дела как раз нахлынули – вместе с тучей англичан, американцев и прочих иностранцев, кредитами, банками, и начавшими входить в моду сахарными плантациями. Сам Третий не зажился, умер в сорокалетнем возрасте. И уступил место следующей генерации – внуку Первого Kamehameha IV (b. 1834, d. 1863). Тот умер и вовсе в 29 лет.

В США шла гражданская война и Север отчаянно нуждался в сахаре, путь которому Юг отрезал. Плантации сахарного тростника плодились как грибы. Нужно было защищать интересы новых хозяев жизни, чего молодой пробританский король не понимал. Жить с таким фатальным непониманием решительно невозможно.

Сахарные плантаторы не собирались делаться подданными марионеточных быстроумирающих королей с их новыми епископально-англиканскими верованиями. Им была нужна власть ясная, без папуасских побрякушек. И без британских новоприобретений. В среде американских поселенцев, которых уже было больше, чем английских и даже больше, чем аборигенов (те весьма быстро вымирали от кори и прочих европейских болезней), стали расти настроения аннексии.

На трон вступил последний, 5-й Камехамеха (b. 1830, d. 1872), внук Первого и старший брат Четвертого. Этому удалось прожить целых 42 года. В 60-е годы 19 века американцы наряду с опереточной гавайской монархией “по образцу британской” решили завести настоящую американскую демократию и создали Законодательный орган — Парламент с выборами в него. Главным достижением Органа была большая драка в 1866 году между депутатами-белыми (американцами и немного англичанами) и депутатами-гавайцами. Бой выиграли белые боксеры. Настроение за аннексию Гаваев ширилось и крепло. Тут как раз и Пятый умер, не оставив потомства (как и 4-й).

Ко всей краткости их жизни добавилось еще и половое бессилие. И это несмотря на народный полинезийский танец хула, под гавайскую же музыку, основным движением которого являются быстрые и ритмичные возвратно-поступательные движения бедрами. Как не выплясывали перед молодыми монархами гавайские прелестницы, наподобие Саломеи, все впустую. Гораздо позже, в 1957 году предприимчивые американцы (Richard Knerr and Arthur «Spud» Melin утверждают, что это были они – еще в конце 40-х годов прошлого века) придумали надевать на колышащуюся гавайку обруч и получился хула-хуп (hula hoop) танец хула с обручем (http://www.hula-hoops.com/video_clip.html). Мания захватила весь мир и даже пуританский Советский Союз. Все на пару лет стали хулакупцами.

В середине 19 века американцы решили поставить крест на нежизнеспособной династии Камехов.

Нашли какого-то Уильяма Луналило Lunalilo (b. 1835, d. 1874), считавшегося большим американским демократом, и на основе опроса общественного мнения (что за опрос – неведомо), Гавайский парламент избрал его новым королем. Он пошел навстречу жизненным потребностям США и уступил им для военно-морской базы Перл-Харбор. Оппозиция возроптала (при демократии обязательно должны быть оппозиция, и она на Гаваях уже была), и тут Луна лило стал колебаться. Не во время танца хула, а в смятении. Во время этих колебаний он и умер в возрасте 39 лет, не успев назвать преемника.

Никак не везло гавайским королям.

В стране настала анархия и нечто близкое к народной смуте. Деловитые американцы не пали духом. Они срочно нашли некоего David Kalakaua (b. 1836, d. 1891), и с помощью парламента избрали его на царство (1874)). Этот оказался аксакалом, прожив аж 55 лет. Но всю свою невообразимо длинную жизнь провел в борьбе с другим претендентом – вдовой предыдущего короля Эммой. Два настоящих гавайца – Давид и Эмма.

Короля Давида Калакуя вызвали в Сан-Франциско для наставления, где он сразу же и умер. Это уже становилось смешным даже для не предназначенных для юмора аборигенов. Мужчины-гавайцы в качестве королей явно не оправдывали доверия.

Тогда американцы решили поставить на гавайскую Юлию Помраченную – на некую популярную даму Лили Уоколани Lili’uokalani (b. 1838, d. 1917). И созвучие имелось Лили(я) – Юли(я).

Она пыталась лавировать между сторонниками аннексии со стороны США и местными политиками-националистами. Англия давно сдала свой протекторат американцам. В знак дружбы двух союзников был создан островной гибридный флаг из полосатого и Юнион Джека (он занимал место звезд). На Гаваи с другой стороны океана уже хищно начинала поглядывать возрождающаяся после революции Мэйдзи Япония. Сахарные и кофейные бизнесмены ясно понимали, что век гавайской независимой монархии исчерпан. Что их деловые интересы может защитить только США, для чего следует райскую территорию сделать родной. Тем более, что гавайцы оказались не способными к самоуправлению. Но и королева оказалась совершенно незрелой, к тому же – дико амбициозной.

Она стала готовить нечто вроде “конституции” по восстановлению прав исконной гавайской монархии. Плантаторы-бизнесмены в ответ создали Комитет Безопасности и милицию. Королева замыслила арестовать каких-то членов Комитета. И, вроде бы, даже пыталась это сделать. Тут ей и настал монархический конец. Милиция американцев посадила ее под домашний арест, а посол Стивенс поднял над Гонолулу флаг США (1893 г.). Еще через пять лет президент МакКинли подписал решение об аннексии (7 июля 1898 г.). Так было покончено с ненавистной монархией, — победу одержала молодая гавайская демократия. Да и нелепо было бы американским демократам и республиканцам мириться с архаичным и реакционным политическим режимом.

Для самой же королевы настало счастье. Она прожила в своем доме тихо и спокойно совершенно невообразимо рекордный срок – 79 лет! Такое чудо можно объяснить только освобождением от вредных для здоровья монарших обязанностей, несовместимых с демократией.

Историю королевы в очень простых выражениях нам и рассказал старый гаваец – смотритель общественного навеса-музея гавайской исконной свободы и независимости (“она была за народ, потому американцы посадили ее в тюрьму”). В тюрьму ее никто не сажал, но без этого антуража выходило не так романтично. На выходе из музея висел рукописный плакат-обращение: Законное правительство Гаваев, возвращайся домой!”.

Организатор и вдохновитель нашей поездки Борис Рева крикнул “Free Hawaii” — свободу Гаваям, и с этими словами дал энтузиасту 5 долларов. Старик-гаваец прослезился на свободолюбивый лозунг, а ненавистную купюру взял.

После этого мы выехали с лавовой тропы на прекрасное шоссе N 19 (такого шоссе никогда бы не было при королях, к тому же при очень малом количестве полиции, наша обычная сотовая связь на Гаваях, кстати сказать, работала также, как в Бостоне) и покатили вдоль побережья через самый сырой на острове город Хило. Там все время идет дождь – более 300 дней в году. Зато — роскошные влажные тропики с баньяновыми деревьями, опускающими ветви-руки в землю в виде корней, так что они становятся ногами. Каждое из которых (баньянов) как целый лес. По странной прихоти цивилизаторов именно в этом городе находится администрация острова. Миновав столицу острова мы приехали к Waipio Valley, дивной долине-ущелью, на дне которой обосновался поселок хиппи. Ну, не совсем они и хиппи. Выращивают овощи-фрукты и сбывают их оптовикам. За дом с видом на эту долину просят 2 с четвертью миллиона, мы же взирали бесплатно. Очень хотелось съехать вниз, метров на 400. Но побоялись. Шел дождик,
дорога под невероятный уклон, с крутыми поворотами, узкая, без ограждений. Перед спуском целый забор устрашающих надписей: Машины только с 4-мя ведущими колесами! Проверить тормоза! Скорость не более 5 миль в час! Едете на собственный риск! В случае катастрофы претензии не принимаются!”. Заглянули мы вниз и малость ужаснулись. Над крутым склоном, похожим больше на стенки пропасти, в густых баньянах и лианах висело до десятка машин, сорвавшихся в пропасть. Но все – с нарушениями: они не были полноприводными.

Тем не менее, туда-сюда резво шастали небольшие грузовички 4 wheel drive с припасами. За рулем сидели веселые бизнес-хиппи. Дождик не мог остановить торговли. Наш Борис в прошлом году ничуть не уступил хиппи – съехал и поднялся вниз на джипе, вызвав аплодисменты сидевших рядом дам. Так они выражали признательность за спасенные жизни.

Далее по дороге вокруг острова у нас возник длинный разговор о превратностях открытия Гаваев. Кто-то вспомнил, что где-то читал, будто русские на Гаваях бывали задолго до Кука. А уж после Кука просто кишмя кишели.

Вся топонимика говорила за это. Всем хорошо известны русские прибаутки вроде трали-вали, танцы-шманцы, карла-марла. Большинство названий на острове построены именно по этому алгоритму. Да и многие корни слов звучали знакомо. Судите сами: Kikihiki, Kahinihini, Kamoamoa, Poupou, Maumau, Humuhumu, Kamakamaka, Mokupuka, Ahuloa, Kapa’ahu, Pokoiki, Kahului, Kukui, Nahaku, Kumukehu, Kanekanaka, Keakakekua, Ahuena, Akaka.

Никакого сомнения не вызывают Ахуена, Акака, Ахулоя, Пулехуя, Покахукаку, Качупуко, Нахаку (“выкуси” было утеряно, а как звучало бы: “Нахаку-выкуси”!). А уж Кукуй – это просто название старой допетровской московской слободы. К довершению всего там проходила выставка испанского фотографа Carlos Mamahua (Карлос Мамахуя), явно русского происхождения. В крайнем случае – грузинского. У них там есть мужское имя Мамука, а от него и до Мамахуя недалеко.

Да, наши люди были и есть везде. Допустим, я шучу. Хотя какие тут шутки: все название подлинные.

Про то, что русские бывали на Гаваях до Кука я ничего не нашел. А вот после – пожалуйста.

Свидетельство из камчатского журнала “Северная Пацифика (http://kitezh.onego.ru/providenie.html)

По случаю вспомнил гавайско-русскую песню, которую когда-то сам сочинил:

Каки я хаку я афеаус,
Хули тули альмау мау,
Тики-таки метатики-дротики,
Наливау альмау – ау!

Песня незамысловатая, но задушевная.

И нынче на Гаваях много русских.

Поехали мы в районе города Kana в Coffee mill. Там все кофейное производство можно наблюдать. Кофейные деревья, только что собранные ягоды красноватого цвета (внутри – кофейные зерна), вылущивание зерен, их сушка, упаковка в мешки. Потом уже идет непосредственное изготовление кофе: прожаривание в разных режимах, размолка, расфасовка. Ягоды собирают вручную женщины, оттого и цены такие: за фунт зерен 42 доллара. При этом Coffee mill магазин сувениров и веранда для бесплатной дегустации кофе: десятка два цилиндров с разным кофе, сливки, сладкие тартинки. Наливать можно сколько угодно раз. Наливаем мы, какой уж раз, пьем, на нашу речь подходит пара.

— О, тут русские, как приятно!

— И нам.

Пожимаю его ладонь левой рукой (незадолго перед поездкой сильно упал на льду, зашиб правую так, что она почти не двигалась).

— Левша?

— Нет. Просто как высадился, сразу полез на кокосовую пальму.

— О! Экстремальный туризм!?

— Точно. Особенно спуск.

Русский человек схватывал мой туземный юмор на лету и без всякого перевода.

— Вы откуда?, — спрашивает Борис.

— Из Владивостока. Я по торговой части, в миллионеры выбился, жену с дочерью привез, оставлю их тут на год. Пусть девочка поучится в американской школе.

— У памятника Куку были?

— Нет, туда же нужно плыть.

— Ну и плыть. То он сюда плавал, теперь мы – к нему. Там, кстати сказать, земля вокруг монумента принадлежит Англии. В честь Кука, стелу которому возвели английские солдаты в 1874 году. Можете побыть на Британской территории без визы.

Пронесся запах канализации.

— Чувствуется, сантехником тут дядя Вася.

— А мы думали, это с технологией изготовления кофе с
вязано.

— Не, они до таких высот еще не дошли.

Расстались очень тепло.

Поехали на лучший на острове пляж Hapuna beach в заливе Пуако. Очередная заправка, за которую ответственен я. Останавливаемся на колонке фирмы “76”. На ней нет расценок. Служитель как хищная барракуда сразу хватает шланг и засовывает в горловину бака. Выхожу, интересуюсь, какова цена. 3.50 за галлон. Однако! Цены на бензин на Гаваях выше, чем в других местах. Мы заправлялись от 2.70 до 2.85. Но 3.50?! Почему? А это, отвечает, за обслуживание. Мои чаевые. Нацедил себе 14 долларов чаевых. Нахальство редкое, плюс грубое нарушение: нет вывешенных расценок. И ресит не дал. Едем, обсуждаем. Не написать ли на него в Best Busyness Bureau? Вдруг самый молодой из нас, компьютерщик-самородок Женя Антипин говорит: Да зачем? Мошенничество входит в путешествие как часть местной экзотики. Туземный аттракцион. Мы же платим за развлечения. Мелкие аферы аборигенов одни из них”.

Черт возьми! Какой молодец! Именно так я и воскликнул. Все очень точно. Такой молодой, а уже выдал афоризм. Впрочем, 33 года, возраст Христа. Когда еще и говорить логиями, как не в этом возрасте.

Потом, когда наши летали на парашюте, который таскал за собой катер, катерники к уже заплаченным 60 долларам за полет сняли еще по 20. За что? А мы перед полетом спрашивали, вас поднять с 400 футов до 800? Вы ответили “да”. Вот за этот дополнительный подъем. Анатолий хотел было возразить, как математик, сказать, что этот подъем не требовал ни лишнего времени, ни топлива. Да и предупреждения о дополнительной оплате не было. Но посмотрел на своего молодого умного сына и ничего не сказал.

Приехали мы на дорогом бензине на огромный песчаный пляж. Их на острове мало: в основном камни да скалы. А тут диво. Большие волны есть всегда. Ну, относительно большие, балла три. С них на досках катаются пацаны и молодежь. Мы просто осторожно ныряли в них, а потом степенно прогуливались по берегу. Иногда даже переходя на иноходь. Нас все время обгонял старичок в бороде, который шустро бегал по пляжу туда-сюда, периодически заскакивая в океан. На встречном курсе притормозил, мы спросили: Вы местный?”.

— Нет, я физик из Бостона, но уже 25 лет живу здесь. Не пенсии. Ни на что не променяю.

— Не хиппи, часом?

— Нет, зачем? Живу в стеклянном доме, в обе сторону вижу на 5 миль. Вот все, что вижу, это тоже мой дом. Paradise. Земной рай. (Слова про земной рай говорят на любом тропическом острове).

— А сколько вам лет? И как звать?

— 80 лет. Имя – Calten. А вы откуда?

— Из России.

— О! Я всегда любил Россию и русских. Даже когда они строили коммунизм.

Какое признание! И где? На острове, который вполне мог быть русским. Гавайская губерния, позже Гавайская союзная республика. Потом – снова губерния.

Последняя наша дискуссия в машине касалась смысла жизни. Да и пора было.

Речь пошла о том, что значит жить в земном раю.

Это, говорил биофизик Боря, огромное счастье. Это значит жить в гармонии с природой и с собой. С людьми и зверями. Нет ничего лучше и выше. К этому и нужно стремиться. Вот так живет бывший физик Келтон. Он, поистине, счастлив.

— Ну ты, Боря, заговорил как Будда: “Он, поистине, счастлив”. А знаешь ли ты, какова плата за это счастье?

Боря машинально пошарил в карманах.

— Какова?

— Тут вот какое дело. Человеческая жизнь измеряется числом событий на единицу времени. Чем больше событий, тем длинней жизнь. Ибо время есть соотнесение некоего процесса с эталонным. Оттикало 3600 секунд, мы говорим: посмотрели серию “Мастера и Маргариты”. А если процессов, событий нет, то оттикавшие секунды психологически не ощущаются как прошедшее время. В памяти ничего не остается и потому прошедшее для человека исчезает. Канет в небытие. К тому же вступает фактор возраста. Чем больше лет, тем больше база, с которой внутренне соотносятся текущие события. Для 7-летнего ребенка один год – большая величина. Один год – это много по сравнению с его 3-летней сознательной жизнью. Для человека в 80 лет один год – очень мало. Потому и время в старости летит стрелой. Годы мелькают как километровые столбы на скорости в 150. Для симпатичнейшего Келтона время остановилось. Сжалось в ноль.

— Почему это? — страшно обиделся за Келтона Борис.

— Потому что у не
го нет событий. Точнее, они одинаковы, и потому не различимы. Он каждый день бегает здесь по пляжу. И в прошлом году бегал. И 20 лет назад бегал. И еще будет, дай Бог, бегать. Монотонность повторяющихся событий — все равно, что их отсутствие. К тому же тут нет смен времен года. Даже ураганов нет. Или хотя бы землетрясений. Все равно самому себе. Туземцы тоже не знали, что такое время, сколько им лет, и что и когда происходило. Верят в легенды. Например в ту, что якобы когда-то сюда с Таити прибыл на пироге некто Hawai’i Loa, который и назвал своим именем этот “наш” остров. Именем своей дочери – остров Oahu, а именем сына другой остров – Maui. Плавал туда сюда, следуя за красной звездой Hoku ‘ula (Aldebaran) и называл острова именами родственн4иков. Тут нет никакого исторического времени и нет реальных событий. Сон, нынешние фантазии Общества полинезийских путешествий” по поводу прошлой утерянной жизни. Без письменности в течение 1000 лет нельзя запомнить ни дат, ни имен. Келтон заплатит за свое счастье тем, что отдаст за него жизнь.

— Ну, знаете, Валерий Петрович! Это что-то уж совсем несуразное. По-вашему, Келтон несчастлив?

— Напротив, счастлив, как мало кто. И вот как раз это безмятежное неземное счастье предполагает полное растворение в природе, остановку времени и в конце будет восприниматься как жизнь, промелькнувшую за исчезающе малую долю секунды.

— Но он же помнит свою прошлую жизнь!?

— Да. Ту, которая была до Гаваев.

— Вы хотите сказать, что не хотели бы здесь жить как Келтон?

— Я-то?…. Очень хотел бы.

Все сидели немного подавленные: в аэропорту ждал самолет, готовый за 6 часов перебросить нас из счастливого небытия в полную событий и волнений жизнь огромной Цивилизации, на ее самый край, в Лос-Анджелес.

(Прощайте, Гаваи. Прощальный взгляд на самую южную точку острова и всех USA — South Point)