Вознесение Александра Меня (К 10-ти летию со дня убийства)

Alexander MenРовно 10 лет назад, 9 сентября 1990 года в воскресенье (увы) был убит Александр Мень — личность замечательная во всех отношениях.

К «юбилею» прокуратура порадовала нас следующим известием:

«Следствие по делу об убийстве отца Александра Меня приостановлено — в связи с полной исчерпанностью всех возможных следственных действий», — сообщили в Центре информации и общественных связей Генеральной прокуратуры РФ.

Пока единственное достижение — то, что во внутреннем дворике Всероссийской государственной библиотеки иностранной литературы (в этой библиотеке Мень часто делал лекции и был с ней тесно связан), рядом с бюстами великих писателей прошлого, открыт памятник (скульптурный портрет) отцу Александру Меню работы итальянского скульптора Джанпьетро Кудины.

По словам автора памятника, он стремился воссоздать духовный облик философа. «Я изобразил фигуру проповедника, который не ставил себя выше других, а был с другими», — сказал скульптор Джанпьетро Кудина.

«Порадовал» и высший клир православия, который даже не приступает к обсуждению уже старого предложения причислить Александра Меня к лику святых.

Ни одно громкое дело, которое бралось под личный контроль министрами внутренних дел (сколько их уже сменилось… ) и даже самим президентом, не раскрыто! Ни убийство Александра Меня, ни Игоря Талькова, ни Владислава Листьева, ни банкира Кивелиди, ни журналиста Холодова, ни Галины Старовойтовой, ни взрыв на Котляковском кладбище, ни взрывы жилых домов в Москве, Буйнакске, Волгодонске

Один из неназвавшихся чинов прокуратуры как-то обмолвился, что всякий раз при раскрытии громких преступлений нити вели так высоко, что только при полном изменении политического режима эти дела могут быть раскрыты. Дескать, зачем узнавать то, что этим «высоким чинам» и так хорошо известно и «взятие под контроль» как раз и означает, что тайна будет хранится вечно, как дела зэков по 58-й статье.

Скандальность ситуации оказалась столь велика, что в случае с убийством Александра Меня, (когда минуло шесть лет), генпрокурор и следователь по особо важным делам В. Колесников решили показать всем россиянам, на что способны обновленные органы демократической России.

Но прежде, чем рассказать, как шло и чем кончилось единственное судебное заседание по делу об убийстве Меня, одно маленькое личное воспоминание.

Я видел Меня в субботу 8 сентября на Пушкинской площади, за день до убийства. Он очень спешил, быстро шел в своей обычной черной рясе с портфелем в руках. Он делал тогда множество лекций, чтений, семинаров, писал, писал… Как будто боялся не успеть…

Я не решился его останавливать (был немного знаком, не раз слушал его блестящие выступления) — у Меня тогда весь день был расписан по минутам. А у меня — никакого предчувствия. Что же задерживать?

Как только я получил по частным каналам известие об убийстве Александра Меня, то сразу же на следующий день (10 сентября 1990 года) поехал на машине в Новую Деревню (там находился храм, в котором служил о. Александр). Почти еще никто не знал о трагедии, и около храма было пусто. Через минут десять приехал районный прокурор со следователем. Я поинтересовался, что известно о мотивах преступления и преступнике. «Да ничего пока, — ответил прокурор. — Заурядный случай, какого-то попа убили, наверное, из-за денег. Попы у нас все богатые». Я сказал, что речь идет о знаменитом человеке, выдающемся философе, культурологе и теологе, а не о «каком-то попе», и что к этому делу будет привлечено очень большое внимание.

— Вот вы тут назвали этого попа культурным, — начал следователь.
— Не культурным, а знаменитым культурологом… — поправил я.
— Ну, какая разница? — усмехнулся следователь, — нынче все культурные. Нес, небось, церковные деньги, попы все богатые, вот его и пришили.

Говорить больше было не о чем. Ясно только: все, что происходило в последующие годы, показывает, как областная прокуратура и следствие, а потом и центральная, несмотря на патронаж президентов (сначала Горбачева, потом Ельцина, вот только Путин занят другими делами), всю работу проводили под углом зрения, будто «убили какого-то попа, невелика беда». А беда велика. И не только потому, что не стало выдающегося человека, но и потому, что в деле убийства Меня в России продемонстрирована полная беспомощность в борьбе с преступностью. Судите сами.

Вскоре после убийства о. Александра был арестован некто Игорь Бушнев, житель Сергиева Посада ( Загорска), который якобы в припадке ярости, но ошибочно убил Меня. Уже и в тот, первый арест (его выпускали и снова арестовывали не раз) концы не сходились с концами, и Бушнева отпустили. Однако других подозреваемых что-то никак не находилось, все сроки следствия давно прошли, и тогда в третий раз решили арестовать Бушнева, хорошенько с ним поработать и выдать его с чистосердечным признанием вины на суд.

И вот в июне 1996 года начался суд. И на нем при всем честном народе материалы следствия начинают разваливаться на куски, а те — на еще меньшие «дребезги», и из этих «дребезгов» складывается, как из мозаики, весьма убогое зрелище непрофессиональной работы следствия. Непрофессиональной — это мягко сказано.

Чтобы картина стала ясной, напомню несколько основных моментов. Рано утром (в начале седьмого) 9 сентября 1990 года Александр Мень вышел из своего дома в поселке Семхоз (по Ярославской ж-д дороге) и отправился на станцию, чтобы электричкой ехать в Новую Деревню, в свой небольшой деревянный храм, для проведения воскресной службы. В тот самый храм, о котором Галич пел: «Где с куполом синим не властно соперничать небо». На тропинке к платформе его поджидали двое (то, что двое, реконструируется по деталям убийства).

Один ударил Меня по голове топором, второй вырвал из рук портфель, в нем лежали документы, изобличающие многих высших иерархов церкви в тесном сотрудничестве с КГБ. Отец Александр, стараясь зажать рукой страшную рану на шее (была перерублена сонная артерия), упал, пытался найти портфель (по словам свидетельницы, жительницы Семхоза, которая шла на ту же электричку, знала о. Александра и спросила у ползающего в кустах рядом с тропинкой Меня, что он там ищет). О. Александр ответил, что ищет очки и что помощь ему не нужна.

Затем, шатаясь, пошел обратно. По дороге ему встретилась еще одна жительница Семхоза, спросившая, что с ним случилось, не нужна ли ее помощь. Он ответил, что ничего страшного, дойдет сам. И он дошел ! Упал на пороге своего дома, застонав. Вышедшая на странный звук жена (думала, что под дверью кошка) увидела умирающего от потери крови Александра Меня. На вопросы о том, кто совершил злодейство, Мень ничего не ответил. Иногда жена Меня вспоминала, что он прошептал : «Не важно».

Он ушел ко Всевышнему, унеся тайну с собой. Можно сказать, что отказавшись назвать убийц, он их простил как Великий Христианин. И — одновременно, он тем самым сказал, что Зло есть составная часть мира. Или нехватка Добра, чтобы не путаться в теологических спорах. Одна яркая дама, которая крестилась у Меня, а до того посещала его занятия, написала мне недавно так: «Это была любовь неземная… И таких как я, рядом с ним был легион. И каждый из нас не задумываясь стал бы в тот роковой день между ним и убийцей, которого никогда не найдут, потому что как можно найти дьявола, принявшего человеческое обличье… Да что там, была… Она есть и останется со мной пока я жива… Вот уж где полное слияние духовности (нравственности ), интеллекта и Веры».

Вернемся к тому судебному процессу. Итак, в прокуратуре решили «закрыть» дело, свалив преступление на первого попавшегося фигуранта — Бушнева. Почему именно на него?

За день до убийства Александра Меня Игорь Бушнев вместе со своей подругой ехал к ней домой на электричке из Москвы в сторону Загорска. Было восемь часов вечера. По пути к ним пристала какая-то шпана. Молодчики избили Бушнева, а потом на одной из остановок выкинули его из поезда на платформу. Он отправился домой, взял топор и поехал искать обидчиков. Не нашел, вернулся домой, а потом поехал снова в Москву искать девушку; она, как позже выяснилось, в ту же ночь попала под поезд и погибла.

Таких маловероятных и трагических совпадений оказалось достаточным, чтобы обвинить Бушнева в убийстве Александра Меня, которого Бушнев якобы принял за одного из хулиганов и в ярости зарубил, хотя, по объективным материалам следствия, Бушнев даже не знал о существовании поселка, где жил Мень. Более того, он совершенно не знал, где он «совершил свое убийство».

При проведении следственного эксперимента Бушнев по подсказке следователей неверно указал место злодеяния. Ибо следователи тоже не знали этого места точно, ошибившись на сто метров. На суде Бушнев рассказал, что во время следствия Колесников (тогда — руководитель следственной бригады, следователь по особо важным делам) пригрозил, что если он не станет подтверждать версии следствия, то на него вдобавок повесят убийство его девушки, и еще — что с его дочерью и матерью что-нибудь случится.

Бушневу, как он показывал уже на суде, предложили такую сделку: подпишешь признание, а мы тебя сажаем по мягкой статье: убийство в состоянии аффекта (сердобольный следователь пояснил подозреваемому, что аффект — это значит, что он очень сильно расстроился и разволновался). За это ты получишь всего три года, а отсидишь и вообще один год, да и то не отсидишь, мы тебе условный срок сделаем, прямо из зала суда выйдешь на свободу, мы тебе выдадим денежное пособие, устроим в санаторий МВД. Сейчас лето, поедешь в Крым, на море. А?! Вот и выбирай: «вышка» за двойное убийство или санаторий !

Выбор не был таким уж мучительным. Не то, что в те первые два ареста, когда следователи не догадывались отправить Бушнева в санаторий и тот отпирался как мог, «лепил горбатого». Бушнев тут же «сломался», малодушно выбрав санаторий, согласился и подписал «признательные показания». «Чистосердечное признание облегчает следствие» — хохотал Колесников как безумный, став после этого замминистра МВД и увеличив от этого свою радость до гомерических размеров.

Но вот суд стал сомневаться в том, что Бушнев собственноручно написал «чистосердечное признание». В этом «чистосердечном признании» все время мелькала фраза «я совершил по ошибке непреднамеренное убийство», а также такие литературно-психологические изыски следовательского писательского зуда как «мой разум помутился, в ушах стоял гул, меня как будто захлестнуло волной, и я, ничего не соображая, кинулся с топором на хорошего человека, думая, что он плохой».

Все эти «волны» и «помутнения»- должны были якобы подводить Бушнева под обещанную ему мягкую статью УК «убийство в состоянии сильного душевного волнения». Разговаривая с Бушневым, судья (и даже прокурор !) все больше убеждались, что Бушнев — человек природный, кондовый, почти что руссоист, не поврежденный уроками родной литературы. Ему были совершенно неведомы такие слова как «душевное волнение», или «непреднамеренное убийство»: он даже не знал, что это все означает. Тем более, ни сном ни духом не был причастен к литературным изыскам вроде «мой разум помутился, как будто захлестнуло волной…». Бушнев явно не читал Достоевского. И даже не слышал о таковом — равно, как и об отце Александре Мене. Вот хорошего человека и плохого он различал. Но этого было маловато для обвинения.

Финал этого феноменального следствия поразил всех. 5 июня 1996 г. прокурор Феликс Садыков (внимание, это не ошибка — не адвокат, а ПРОКУРОР !) произнес на суде:

«Подсудимый Игорь Алексеевич Бушнев не виновен в совершении убийства священника Александра Меня. Прошу вынести подсудимому оправдательный приговор».

То, наверное, было первый раз за историю российского судоговорения, когда адвокат не спорил с прокурором, а полностью согласился с ним. Но адвокат попросил суд не только поддержать требование прокурора об оправдании Бушнева, но и вынести частное определение в адрес Московской областной прокуратуры, где расследовалось преступление. Он также выразили надежду, что Генеральная прокуратура РФ возбудит уголовное дело против тех, кто посадил Игоря Бушнева на скамью подсудимых.

Оправдательный приговор судья Сысоева огласила в понедельник, 10 июня. Суд, однако, не вынес частного определения в адрес Московской областной прокуратуры, расследовавшей убийство, и не стал ходатайствовать о возбуждении уголовного дела против тех, кто так оригинально выбил из невиновного показания. Судья Сысоева лишь разъяснила Бушневу его право подать на следователей в суд в частном порядке и потребовать от областной прокуратуры возмещения морального ущерба, а также направила в прокуратуру материалы дела об убийстве Меня для дальнейшего расследования.

Бушнев был рад даже больше Колесникова. Про моральный ущерб ему было как-то невдомек. Так я могу идти домой? Можете, можете. Бушнев понесся, опережая электричку, кто знает, передумают, схватят четвертый раз. Так торопился, что забыл спросить о путевке в санаторий. Но путевка не пропала: Колесников и поехал.

Итак, вопрос снова стоит столь же остро, как и десять лет назад: кто и почему убил Александра Меня?

Если вспомнить, что был похищен портфель с документами о связях видных церковных деятелей с любимыми органами. Самих исполнителей злодеяния, наверняка, нет в живых. Это были, скорее всего, уголовники, которым пообещали прощение, если они «замочат одного типа». Ну, а уж потом их самих «замочили» — и концы в воду. Способ проверенный. И искать никого не надо. Впрочем, действительно, чего искать, когда тем, кому положено, и так все отлично известно.