Китай: древность и сегодня

Dragon Dance And Lion Dance For Spring Festival

 

    В Китае настала новая эра, хотя ее лучше назвать с старой. Воцарил император тов. Си. Ясно, что после 20 съезда КПК в октябре этого года он получил пожизненную власть. И объявил, что Китай возвращается к социализму с «китайской спецификой».

  • Эта специфика – старые китайские традиции. Они представляют собой своего рода матрицу, социальную ДНК китайского общества. То, что конституирует его устройство, делает его как раз Китаем. Вот генотип России, к примеру, — это ордынское начало. И оно сейчас ярко проявляется в типичном набеге туменов Батыя на Украину – с убийствами, разрушениями городов и грабежом.
    А Китай и ранее во многом определялся традициями, а сейчас будет ими определяться еще больше. Это как у крокодила – прошло 80 миллионов лет, а его генотип так и определяет, что его отдаленные потомки как были, так и остались крокодилами.Поэтому будет важным обратиться к тому, что это за китайские традиции. Ниже я помещу на эту тему ряд текстов, которые я основываю на части своего спецкурса «Особенности развития цивилизации на Востоке», которые читал в Физтехе в 70-80 годах прошлого века.
  • Имя «Китай»
  • Китай — так звучит эта страна по-русски (и на некоторых близких славянских языках — украинском, белорусском). От имени «кидань» — одной из народностей, захватившей Китай в 10 веке нашей эры. Вернее, не всю страну, а столицу, поставив из своей среды очередного правителя. И то это имя пришло на Русь много позднее. А тогда, в Киевской Руси, Китай назвался страной хинов, а китайцы назывались хинове. Это уже близко к названию, принятому в западноевропейских языках Сhina, откуда в русском остались чай да чайник.Итак, неисповедимыми путями название кидань добралось до Руси в образе Китай да так и закрепилось за названием огромной страны на Востоке. Западное же название China произошло от других завоевателей — гуннов (от латинского «хунни», ставшим сначала «хунну», а потом гуннами), которые сначала прошлись по Китаю и даже основали там свою династию , а потом потоком (в 5 веке) разлились по Европе, сильно ее устрашив. Китайцы называли их Hiung-nu (хюнг-ну). Вот от этого китайского названия воинственных племен самих китайцев и назвали в Европе. А что? Пришли с Востока, раскосые, говорят непонятно. Тонкости того, что гунны — это смесь тюркоязычных зауральских народов с сарматами и уграми, а вовсе не китайцы, никого не интересовали. Не до лингвистических было изысков, когда дикие орды грабили то, что оставалось от когда-то мощной Римской империи. Впрочем, у нее еще достало сил, чтобы сокрушить вождя гуннов Атиллу на Каталаунских полях (в 451 году).
  • Между прочим, слово «хина» несмотря на полное созвучие с названием Китая на многих языках, никакого отношения к этому горькому лекарству не имеет. Хина привезена не из Китая, а из Южной Америки и на языке индейцев кечуа (Перу) означает «кора» (kina) — именно кора хинного дерева. Вообще «народная» этимология, подсказывающая решение по созвучию, — вещь опасная. Русский патриот Чудинов доказывал, что этруски, населявшие Аппенины еще до римлян не кто иные, как русские. Они вот и сами о себе говорили «это русские», откуда и произошло «этруски».Сами же китайцы называют свою страну Чжунго, что означает «Срединное государство» (или «Срединная империя»), или своего рода синонимом «Тяньго» — «Поднебесная империя». Себя же называют хань — по самоназванию самого обширного народа Китая. Впрочем, кто его знает, как это все звучит по-китайски. Многое у них звучит для русского уха не совсем прилично. Можно считать, что русские где-то на треть знают китайский язык. Дело в том, что китайский язык построен на односложных, редко двухсложных словах. Поэтому в китайском языке существует масса омонимов. Чтобы различать их по смыслу в китайском языке имеется интонирование — нисходящее, восходящее, ровное, прерывистое. В зависимости от понижения-повышения, от плавности-отрывистости звучания одно и то же слово означает различные понятия. У нас выходили из положения по поводу одного часто встречающегося в китайском языке слова просто — вставляли в хорошо знакомое русским слово лишние буквы, обычно букву «э». Скажем, в имя маршала «Пын Дэ Хуэй». Не такой уж он и «Хуэй» на самом деле.Хотя народность хань — это 95% всего населения, но произносят они свои китайские слова очень по разному в различных районах и часто не понимают друг друга. Так что без иероглифистики, которая не является фонетической, «звуковой» письменностью (в отличие от алфавитных языков), которая понятна любому грамотному китайцу, они бы просто не могли между собой общаться без переводчика. Впрочем, в Японии по сути та же самая китайская иероглифистика — она и была завезена на острова китайцами, вытеснившими коренных айнов на север и ставшими со временем японцами. При этом бывшие китайцы, а потом японцы потеряли звук «л» и были вынуждены произносить еще недавно дорогое имя Ленина как «Ренин». Именно разнообразие диалектов в Китае мешает им хотя бы упростить иероглифистику (как сделали в Японии) или вообще перейти на алфавит. По количеству иероглифов, которые помнит китаец, долгие тысячелетия определялась его ученость. Высшая степень цзиньши (нечто вроде академика) требовала знания не менее 10 тысяч иероглифов.

    Китайская философия

    Обычно из китайской философии знают некую малость: что в основе мироздания лежат два начала темное, женское ИНЬ и светлое, мужское ЯН. Начала эти, в свой очередь есть результат либо сгущения (для ИНЬ), либо очищения (для ЯН) некоего эфира (ЦИ). Инь и Ян взаимодействуя, порождают пять первостихий — ВОДУ, ОГОНЬ, ДЕРЕВО, ЗЕМЛЮ и МЕТАЛЛ. А уж эти пять в разных сочетаниях дают все разнообразие мира.

    Так вот, приведенные строки вовсе не есть древнекитайская философия. Там, кончено, говориться о ИНЬ и ЯН, но вскользь. Китай не знал философских или, скажем, религиозных занятий как специфической деятельности. Вся ученость в Китае была направлена на один предмет: как управлять государством, его подсистемами и отдельными людьми. Поэтому всякий мыслитель, который задавался, говоря по нашему, философскими вопросами, отвечал на них исключительно в духе моральных или «правовых» суждений. «Правовых» — в кавычках, так как права в европейском смысле слова в Китае никогда не существовало. Из каких там первоэлементов состоит мир интересовало мыслителей Китае крайне мало и они могли упоминать об этом как бы в примечаниях, вроде отдавая дань хорошему тону. А так как китайские философы занимались как бы «теорией управления», то они и служили обычно при ванах и императорах в качестве советников, либо были сами высокопоставленными чиновниками.

    В Китае не существовало развитых религиозных идей и совсем не имелось церкви (буддийские монастыри были очень немногочисленны и периодически запрещались, кроме того, буддийские монастыри — это все-таки не церковь в смысле религиозной институции). Из всего разнообразия религиозных идей у китайцев имелось учение о поклонении духам предков. Дух после смерти как бы «растраивался» — одна его часть оставалась в могиле с телом, вторая отправлялась в загробный мир ( о котором имелось смутное предствление- может быть, удалялась к звездам), то ли жила в специальных молельнях, а третья могла переселяться в таблички с именем предков. Духам предков на их могилах или хотя бы табличкам с их именами следовало приносить небольшие жертвы типа мелких подношений (куски ткани, пища) и совершать несложный обряд с каноническими текстами.

    Упор в том, что можно назвать китайской религией делался на учении о Небе. Иногда Небо олицетворялось верховным правителем-божеством Шанди. Суть учения предельно социологизирована и весьма проста.

    Самым глубоким метафизическим основанием китайского государственного миропорядка считался принцип гармонии Неба и Земли — а именно: порядок на Небе обеспечивает гармонию на Земле, но в той же степени и порядок на Земле необходим для поддержания порядка на Небе. Что такое порядок на Небе, никто точно не знал. Зато точно было известно, что порядок на земле — это беспрекословное выполнение воли императора. Полководцы должны вести войска по повелению богдыхана, простолюдины — возводить Великую Стену, рыть каналы, строить дворцы, земледельцы — собирать урожай и платить налоги, а уездные и провинциальные начальники — следить за всем этим. Только таким образом можно сохранять гармонию Неба и земли. Так что уже отсюда видно, что роль Сына Неба не только устроение земных дел, но и охрана небесного порядка. То есть роль его космическая — космос в той же степени нужен для императора, как и он — для космоса.

    Счастье императора – счастье народа

    Самого себя Сын неба именовал Гуа-жень — Единственный человек, или Гуа-цзюнь — Единственный государь. Любой прочий должен был обращаться к богдыхану, тщательно избегая личного местоимения «я», а только в третьем лице: «раб почтительно слушает, раб немедленно исполнит, по незрелому мнению раба»

    Эта космическая роль богдыхана дополнялась прелестной идеей о том, что всякая мысль, всякое желание императора направлено на благоденствие народа, на установление порядка на земле, и, стало быть, на Небе. Всякое желание… Например, желание построить себе новый дворец. Такая конструкция социальной пирамиды приводила к своеобразному управленческому эффекту — все управленческие сигналы шли сверху вниз; снизу же мог идти лишь отраженный сигнал о том, что высшее распоряжение мудрое и совершенное,
    отчего происходит процветание подданных. Скажем, сверху поступал сигнал об увеличении налогов, а снизу шел ответ о выполнении приказа с обязательным уведомлением, что от постоянной заботы императора благоденствие народа усилилось. Ах усилилось… тогда можно еще повысить налоги и продолжить строительство дворцового комплекса. Это позволяло властям вновь увеличить налоги и снова получить благоприятный отраженный сигнал. Извращенная «обратная связь» периодически приводила к полному несоответствию между реальным положением низов и сведениями об их «процветании». Проще говоря, как говорилось в известном анекдоте, даже простому китайцу хотелось кушать и он начинал варить рис только три минуты. А потом собирался в толпы — и начиналась «китайская революция», то есть страшная междоусобная резня. Следствием этих восстаний было полное крушение социальной пирамиды с последующей ее регенерацией, то есть восстановлением в прежнем виде, только с новыми правителями. Так возникали новые династии Хань — после восстания Лю Бана, Мин — после восстания Чжу Юаньчжана, династии, принесенные завоевателями — гуннами, чжурчженями, монголами, манчжурами.

    Китайская «история»

    Что касается китайской истории — это целая песня. Китайская. Сегодня благодаря европейской традиции, работе китайских историков в архивах по научной методике, археологическим раскопкам, кое-что стало проясняться, и мы можем в общих чертах составить представление о многотысячелетнем пути Китая.

    Когда-то, в доисторические времена, примерно 3-4 тысячи лет назад на этой территории существовала империя Инь. О ней мало что известно. Царапали кое-что на черепашьих панцирях, из чего можно заключить, что то еще был период человеческих жертвоприношений — что-то похожее на империю ацтеков. Никаких достоверных событий и имен о том времени нет. Но в начале первого тысячелетия до нашей эры там возникла империя Чжоу, от переходных времен к которой остались почти мифические ваны (князья) Яо, Вэн-ван и Хуанди. Сыма Цянь, кроме упомянутых, приводит еще следующих легендарных героев древности: Гао, Шунь и Чжуань Сюй.

    Примерно в YI веке до нашей эры в чжоуском Китае жил Конфуций. В это время чжоусское государство давно распалось на шесть (были периоды и на семь) фактически независимых государств, которые только номинально подчинялись богдыхану (будем иногда называть китайских императоров этим монгольским словом, популярным в дореволюционной литературе и означающим «Премудрый правитель). Сами китайцы имели десяток синонимов для обозначения императора, самый важный из которых Тянь-цзы (Сын неба) и Великий Дракон.

    В 4-м веке эти отдельные государства отчаянно сцепились между собой в нескончаемой грызне. Это наступила так называемая «эпоха сражающихся царств». И закончилась она в 3-м веке, когда ван одного из этих царств, именуемого Цинь, силой и невероятной жестокостью (ну, это по нашим невероятной, а по китайским меркам — самый раз) подавил все остальные царства, создав новую централизованную империю и основав новую династию Цинь (в 222 г. до н.э.). Назовем этого китайского богдыхана — это был Цинь Шихуанди, любимый герой Мао Цзедуна. Первое его имя Цинь — название наследного царства — Ши Хуанди означает » Великий Желтый правитель». Одновременно это слово было уже упомянутым именем мифического правителя первой империи Хуанди (Желтый правитель). Желтый цвет стал родовым цветом императорского дома на две с лишним тысячи лет, и использовать его еще кем-то другим строжайше запрещалось. Исключение составили династии Сун (960-1127) выбравшая коричневый цвет и Мин (1368 — 1644) — зеленый. Именно во времена династии Цинь началось строительство грандиозной Великой китайской стены (под руководством полководца императора Мын Тяня). Мысль была простая — создав империю, отгородится от северных варваров и не допускать их набегов на плодородные равнины счастливой страны, благоденствующей под мудрым управлением императоров.

    Самым известным древнекитайским историком был Сыма Цянь (его называют китайским Геродотом), который жил во 2-м веке до нашей эры. Он считал себя последователем Конфуция. К тому времени недолговечная империя Цинь (просуществовала всего 17 лет) уже распалась благодаря грандиозному восстанию крестьянского сына Лю Бана, который основал новую династию Хань, правившую с 206 г. до н.э.по 220 н.э. ( Хань Первую, была еще и Хань Вторая) и правил под именем Гао Цзу. Вообще в дальнейшем вся история Китая как раз и представляла смену одной династии другой — всего их сменилось около 20 ! Почему «около»? Да потому, что иногда не ясно — это та же, или уже другая. Итак, за 2000 лет — стало быть, 100 лет на династию. А ведь многие династии — да вот хотя бы монгольская Юань или маньчжурская Цин (не путать с первой династией Цинь, а Цин была последняя династия — 1644- 1912) правили по много сотен лет. Да и Хань I тоже протянула 230 лет. Стало быть, на долю других остаются годы? Не только годы, но иногда бывали и месяцы. Вырезали себя императоры нещадно.

    Как-то во времена гуннской династии наследники истребляли себя как саранчу, но с гораздо большим успехом. Какой контраст с японской императорской династией! Там она не прервалась не разу! Ныне царствующий император Нарухито, сын Акихито и внук покойного Хирохито считается 126 потомком от первой богини Солнца, властительницы и покровительницы Японии Аматэрасу. Даже во времена сегуната (страной правили сегуны — «большие люди», или, привычнее сказать, — крупные феодалы) когда императоры были отрешены от реальной власти и даже иногда находились под домашним арестом, то это ограничение подавалось как чрезвычайная забота об их жизни и здоровье. Император так нам дорог, что мы его боимся выпустить за пределы дворца — вдруг продует! После второй мировой войны личная безопасность и «императорский иммунитет» Хирохито оказалось единственным условием, которое Япония ставила перед капитуляцией — и оно было Америкой принято. Император Хирохито оставался фигурой совершенно неприкосновенной.

    Европейские, а вслед за ними и советские историки пытались описать историю Китая через призму привычной периодизации. Было там, дескать, первобытное общество, оно сменилось рабовладельческим строем, тот сменился феодализмом, а там, глядишь, начал пробиваться капитализм, который завершился победоносной рабоче-крестьянской революцией и установлением социализма как первой ступени коммунистической формации. До последней чуши западные историки не доходили, но о рабовладении и феодализме многие из них толковали. К счастью, не все.

    Ничего этого в Китае никогда не было. А существовало традиционное общество. Его можно назвать также восточной деспотией — притом в самом классическом смысле этого слова. Есть, скажем, китайский термин «мяо жень» — массовый человек. Земледелец. Еще точнее — простолюдин. А это слово переводили то как раб и тогда получали рабовладельческое общество, то как крепостной крестьянин — и тогда готов феодализм, то как наемный рабочий (вот вам и капитализм). А на самом деле тысячи лет проходили — а Китай не менялся, это был какой-то живой реликт, рыба целакант человечества. Китайская история, написанная самими китайцами — это нечто совершенно уникальное.

    Сила императорской печати

    Символом императорской власти в Китае была императорская печать, вырезанная их нефрита. Его наследник имел золотую печать, высшие сановники — серебряные, более низкие из менее достойных материалов, вплоть до деревянных. А вот законов о престолонаследии как раз не было. Вообще ничего похожего на упорядоченную передачу власти. Пусть не писанную, но хотя бы освященную традицией.

    Китай, 3-й век до нашей эры. Страна только недавно объединена ваном (князем) царства Ци, который, став императором всей Поднебесной, взял себе имя Цинь Ши-хуанди — «Великого желтого императора».
    Этот Цинь Ши-хуанди был большой злодей, что-то вроде китайского Ивана Грозного, только гораздо масштабнее, любимый герой Мао Цзедуна. Бывало, за один раз казнил до 200 тысяч человек. В это трудно поверить, но в Китае вообще во многое верится с трудом. Многих отправил в лучший мир, но и сам однажды отправился туда же, перед смертью завещав трон старшему сыну. Однако рядом с ним в это время довольно случайно находился младший сынок Ху Хай, которому ничего не светило.

    У смертного ложа императора, кроме младшенького сынка (одних сыновей у императора было более 20 — странная приблизительность в счете детей, но так сказано у Сыма Цяня) еще находился важный сановник, как раз хранитель императорской печати Чжао Гао. Так как наследника во дворце не было, то два высших чиновника — упомянутый Чжао Гао и другой, нечто вроде премьер министра Ли Сы по правилам китайского этикета решили скрыть смерть повелителя. К его ложу, как и прежде, подходили евнухи и чиновники с докладами, приносили пищу, приводили ( вернее, тоже приносили) наложниц. Наложницы после свидания не выказывали изумления холодностью императора, дабы не дать повода думать, что император к ним охладел. И вот через пару дней хранитель печати Чжао Гао легко убедил премьер-министра Ли Сы, что так как печать у него, то нет смысла сообщать о смерти императора и о его завещании старшему сыну. Кто его знает, кого тот назначит при себе высшими чиновниками. Если не их, что вероятнее всего, то их судьба незавидна. Скорее всего, с течением короткого времени казнят вместе с семьями. До третьего колена. Был такой славный обычай в Поднебесной. Считалось, что казнь всего окружения в случае смерти императора как нельзя лучше охраняет нового властелина от заговоров и от козней преданных слуг. Невыгодно им убивать своего повелителя — это совершенно точно эквивалентно самоубийству.

    Дабы избежать ротации кадров, хранитель печати сказал Ху Хаю, что не худо бы написать старшему сыну Фу Су, наследнику, повеление о даровании ему смерти (именно такова была формула, предписывающая приближенным императора покончить жизнь самоубийством). Письмо было написано и скреплено личной императорской печатью. Старший получил «дарование смерти» и загрустил: как так, ведь отец совсем недавно говорил ему, что оставит после себя императором. А тут такая перемена. Его ближайший советник стал нашептывать (спасая и свою жизнь), что надо бы написать запрос: а верно ли ты понял повеление императора? Может быть, он имеет в виду что- то другое? «Нечего мешкать да переспрашивать, — отрезал гонец. В повелении все ясно сказано, даже обещаны похороны за государственный счет». Да вот и подарки: шелковый шнур для повешения, семена опия для вечного сна и листок тончайшей золотой фольги. Старший сын Фу Су был понятлив: «Батюшка повелевает мне умереть! Что еще тут запрашивать?» И по рангу выбрал золотую фольгу, хотя мог и опий, все-таки не больно. Он наложил фольгу на рот, втянул воздух — фольга облегла трахеи, и задыхающийся наследник в последний раз засучил ногами.

    А сметливый Ху Хай стал императором под именем Эр Ши-хуанди. В переводе — Второй Великий Желтый Император — предполагалось, что за Вторым последуют остальные по порядку номеров, но он же оказался и последним.

    Для начала Второй Великий казнил всех оставшихся своих братьев и высших сановников (само собой, с семьями). Казнил он и премьер-министра Ли Сы с семьей до третьего колена, который не сразу согласился на вольное обращение с печатью. Одна пикантная деталь: один из его братьев по имени Гао, тоже любимец усопшего Цинь Ши-хуанди, смекнул, что пришел и его черед. Он написал письмо своему брату, уже императору Эр Ши-хуанди, где расписывал любовь их отца к себе и выказывал понимание, что должен, однако, умереть. «Но, — продолжал он далее, — не решаюсь покончить с собой самовольно. Я прошу у вас разрешения умереть». Разрешение было с удовольствием дано.

    Эр Шихуанди жестокостью затмил отца, реализовав в своей империи заветы так называемых законников (фацзя). За оброненный кусок угля на дороге полагалась смертная казнь. За поднятый кусок оброненного холста — тоже. Запрещены были песни, танцы, праздничная одежда, любые отъезды из дома. «Людей казнили на дорогах, сообщает Сыма Цянь,- на базарах. Каждый день образовывались горы трупов». Естественно, после скорой смерти Эр Ши-хуанди Чжао Гао, опасаясь за свою жизнь, передал власть племяннику усопшего Цзе Ину, который, не желая нарушать китайские традиции, тут же приказал казнить хитроумного бывшего хранителя печати Чжао Гао и, бесстрастно комментирует Сыма Цянь, «три ветви его рода были уничтожены».

    Отец и мать народа

    Император в Китае считался как бы не совсем человеком. И даже не совсем сверхчеловеком. Он являлся Сыном Неба — то есть, в определенном смысле, божеством. Примерно, как фараон в Древнем Египте. По конфуцианскому учению государство (го) представляло одну большую семью. Как семья имеет родителей — отца и мать, так государство-семья тоже имеет отца и мать. Их следует почитать и беспрекословно слушаться. Причем, в этой паре доминирующей фигурой является, безусловно, отец. Сын Неба был, конечно же, отцом народа. Но каким-то непостижимым образом он, одновременно, был и матерью народа. Отнюдь не будучи при этом гермафродитом. Мне вообще не приходилось читать о причастности гермафродитов к этой удивительной идее — хотя бы в качестве легенды.

    Китай за тысячи лет выработал вроде бы отлаженную систему управления. Наверху располагался император, он возглавлял Верховный императорский совет, на котором решались наиболее важные государственные дела. В него входили члены императорской фамилии и высшие сановники. Совету подчинялись исполнительные органы: Императорский секретариат, Приказ по иностранным делам (в русском переводе вместо слова «приказ» иногда употребляли слова «палата» или «министерство»), Чиновничий приказ, Налоговый приказ, Приказ церемоний, Военный приказ, Уголовный приказ, Приказ общественных работ. Коллегия цензоров и Палата Особо Важных дел. Эта палата занималась подбором трех жен и трех тысяч наложниц для императора.

    Коротко об этой удивительной Палате Особо Важных дел.

    Сексуальные удовольствия в Китае столь ценились, что стали знаком социального положения. Чем больше наложниц и «девушек, живущих в доме», тем выше ранг владельца и престижнее его положение. Больше всех имел, разумеется, император. У него — три главных жены (Центрального, Западного и Восточного дворца – то есть, у каждой из них был свой дворец) сотни наложниц и немерянное число «дворцовых девушек». Порядок во всем этом женском хозяйстве был установлен поразительный. Подбором девушек и управлением огромным гаремом как раз и занималась «Палата Особо Важных Дел», состоящей по большей части из евнухов (только в императорском дворце служило 3000 евнухов). Это, в каком-то смысле, имеет место и во всех иных местах. В России, например, ныне всякий «новый русский» содержит целые сонмища любовниц. И чем он «новее», тем больше.

    Наложницы делились на пять разрядов. Первый, самый важный – хуан гуй фей (императорская драгоценная любовница), затем, по убывающей, гуй фей (драгоценная любовница), фей (любовница), бинь (конкубина, что можно перевести как «сожительница»), гуй жень (драгоценный человек). Драгоценный человек была низшим рангом наложниц. Далее шли «дворцовые девушки», которые были, как видно, «уважаемыми людьми» (подробности в кн. В.И. Семанов. Из жизни императрицы Цыси. М.1976).

    Наложниц подбирали по всей стране специальные евнухи из Палаты особо важных дел на чуть ли не общественных смотринах. Главные признаки подбора — хорошо утянутая ступня (искалеченные специальным бинтованием ноги, имеющие вид копытца) и строение вульвы и вагины, регламентированные подробнейшими инструкциями. Детали опускаю, как имеющие отношение скорее к гинекологии. Не надо думать, что император, при всем нашем уважении к его половой силе, мог осчастливить всех. Большинство наложниц так и оставались старыми девами. Но – пусть будут: запас карман не тянет.

    Наложниц приносил в кошме к императору евнух и обнаженными запускал в постель. Сам же евнух сидел под дверью. По прошествию достаточного времени он трижды стучал в дверь и громко вопрошал: «Свершилось ли великое деяние?» Получив утвердительный ответ, он забирал наложницу (или нескольких) и спрашивал, оставить ли «Семя дракона»? Если да, то в специальную книгу учета заносилась запись, что такого-то числа Сын Неба осчастливил такую-то и, если зачатие произошло, оно фиксировалось с точностью до часа. Китайцы ведут отсчет своего дня рождения с момента зачатия, так что все китайцы как бы на 9 месяцев старше европейцев.

    Утилитаризм любовных отношений привел к тому, что органы любви считались наиважнейшими. «Мужской пик», он же «Нефритовый стебель», Нефритовый корень», «Нефритовый ствол», «Боевая палица», «Небесное орудие» – вот только некоторые наименования. Для женской прелести было значительно больше поэтических образов. Там и «Золотая долина», и «Багряная долина», и «Нефритовые ворота», и «Золотистая лощина», и «Цветочный рай»…

    Успехом считалось выиграть «битву полов», схватку Ян и Инь, глубоко вспахать «Цветочное поле», освоить «Драгоценное поместье», взять приступом «Нефритовые ворота», понежиться в «Павильоне удовольствий», оросить «Ночным туманом и Дождем» «Чудесный цветок» (терминология китайских любовных книг тоже с поэтическими названиями вроде «Сборник Весеннего Дворца», «Книга Дракона» или «Радость золотистых лотосов»).

    Неутомимый в «Цветочных битвах» император Янди отгрохал себе «Лабиринт». В „Записках о дворце „Лабиринт» («Милоуцзи») неизвестный автор эпохи Тан называет его эротическим сном, от которого не стоит пробуждаться. Дворец представлял собой лабиринт коридоров и покоев, причем каждая стена была покрыта зеркалами из полированной бронзы. Отражения в этих зеркалах были настолько обманчивыми, что для передвижения по дворцу требовалось скорее осязание, нежели зрение. Обстановка была , можно сказать, без излишеств: бесконечные циновки и кушетки, на которых возлежали прелестницы из императорского гарема, да расположенные через равные промежутки фонтаны с вином вместо воды. Слух услаждала музыка в исполнении групп обнаженных дворцовых девушек, которые при нужде пополняли армию уж возлежащих.

    Янди считал посещение дворца „Лабиринт» отменным испытанием потенции дракона-императора. Во дворце его встречали особо доверенные евнухи, которые немедленно освобождали его от одежды и надевали на него шкуру леопарда. Подкрепляясь из чаши, император под оглушительный аккомпанемент гонгов, колоколов, барабанов, пение наложниц и дворцовых девушек, речитативом желавших ему „ваньсуй» („тысячу лет» или „да здравствует!») начинал обход «Лабиринта». Он прежде всего возбуждал в себе „драконовский дух», а возбудив, отсылал евнухов прочь и переходил к «водным процедурам». Создавая и укрепляя миф о своей несокрушимой драконовской силе, император Янди проводил во дворце по полторы недели, одолевал несметное количество «Последних пределов» (дословный перевод с китайского слова «оргазм»), и только потом, мутно поводя очами, появлялся для свершения великих государственных дел, из которых самым великим и было как раз посещение «Лабиринта».

    Палата особо важных дел

      В традиционном Китае не существовало понятие «порнография». Альковные книги с изображением прихотливых поз лежали в каждом доме (более-менее зажиточном) и разглядывались гостями так же, как в наше время семейные альбомы фотографий. К ним относились не более, чем как к кулинарным рецептам. Эти иллюстрации взяты из такого рода книг, хранящихся ныне в респектабельных академических музеях разных стран.

    20 декабря 1996 года в Пекине в возрасте 94 лет покинул нас последний императорский евнух Сунь Яотин (при последнем императоре Пу И). Коммунисты использовали его знание придворного этикета для работы в администрации храмов, принимающих туристов. Перед кончиной он очень сожалел о крахе императорской системы и говорил что нет жизни счастливее, чем жизнь придворного евнуха.

    Конфуций написал: «…жен, наложниц и прочих девушек, живущих у него в доме.» А сколько этих жен, наложниц и прочих? Сие зависело от благосостояния чиновника. Отсюда еще одна особенность: совершенно узаконенная система поборов и взяток. Но здесь нужно было знать меру, ибо каждый нижестоящий чиновник отстегивал вышестоящему, и если он слишком много брал себе, начальнику оставалось меньше. В то время как начальник по чину должен был иметь больше «жен и прочих».

    Все чиновники, начиная с визиря и ниже, следовали увлекающему примеру отца и матери народа. Да, потенция китайцев удивительна. Она превышает даже таковую у негров. Когда в результате редкого союза между китайцем и негритянкой у них рождается ребенок, то он по облику китаец.

    Биологической активностью только и можно объяснить фантастическую населенность Китая, которую не могли на продолжительное время сбить периодические династические перевороты, фактически – гражданские войны, уменьшавшие население за 3-4 года иной раз в 8-10 раз! Если в начале нашей эры китайцы по численности составляли одну десятую всего населения, то сейчас уже – одну шестую!

    Социальная конструкция традиционного Китая

    Внизу пирамида начиналась с крестьянских дворов, объединенных примерно в сто дворов, над которым стоял начальник вроде старосты, обязанный в лицо знать всех своих подопечных, а так же знать все их занятия и даже помыслы. Это было тем более легко делать, что в Китае существовала круговая порука, в рамках которой каждый житель отвечал за других своей головой (особенно за родственников, вот они и следили друг за другом). Над этими старостами стояли уездные начальники, над ними — начальники округов, областей, провинций. И вот, несмотря на всю эту мегамашину из людей, где, казалось бы, ничего не могло укрыться от недреманного ока властей, высшая власть с течением времени (по мере того, как император все более и более осчастливливал народ своими желаниями) знала все меньше и меньше. И как результат — грандиозное обрушивание всей властной пирамиды.

    Особенность классических восточных деспотий заключалась в том, что их стабильность одновременно была связана с периодическими крушениями. Все дело заключалось как раз в крайне ослабленной обратной связи такого рода общества. И в особой роли императора (фараона, шаха, царя), стоящего над законом, как бы своеобразно ни понимался закон в этих государствах. Но затем под воздействием традиций (своего рода генотипа общества) эта пирамида полностью восстанавливалась. Так было не только в Китае, но и в Древнем Египте.

    Все мы по школе помним периодизацию его истории на додинастический период, Древнее царство, Среднее царство, Новой царство, эллинистический период, но мало кто знает, что это членение вызвано грандиозными крушениями государственного устроения Египта с междоусобицами, длившимся до двух сотне лет, после которых очередная династия восстанавливала социальную пирамиду.

    Красноречивое признание китайского премьера

    В мемуарах царского министра финансов, а впоследствии премьер-министра С.Ю. Витте есть любопытный эпизод его беседы с первым сановником Китая Ли Хунчжаном, генералом, ближайшим советником всесильной вдовствующей императрицы Цыси и своего рода премьером, прибывшим из Пекина в Россию для участия в торжествах по случаю коронации Николая II. В разгар празднества, 18 мая 1896 г. в Москве на Ходынском поле, где происходило народное гулянье по случаю коронации, произошла страшная давка, в результате чего погибло примерно полторы тысячи человек (по официальным данным, по неофициальным больше).

    Ли Хунчжан спросил (пишет Витте):

    — Правда ли, что произошла большая катастрофа и что есть около двух тысяч убитых и искалеченных?

    Так как, по-видимому, Ли Хунчжан знал уже все подробности, то я ему нехотя ответил, что да, действительно, такое несчастье произошло. На это Ли Хунчжан задал мне такой вопрос:

    — Скажите, пожалуйста, неужели об этом несчастье все будет подробно доложено государю?

    Я сказал, что не подлежит никакому сомнению, что это будет доложено, и я даже убежден, что это было доложено немедленно после того, как эта катастрофа случилась. Тогда Ли Хунчжан помахал головой и сказал мне:

    — Ну, у вас государственные деятели неопытные. Вот когда я был генерал-губернатором в провинции Шаньдун, то там была чума и поумирали десятки тысяч людей, и я всегда писал богдыхану, что у нас все благополучно. И когда меня спрашивали, нет ли у вас каких-нибудь болезней, я отвечал: никаких болезней нет, все население находится в самом нормальном порядке.
    Кончив эту фразу. Ли Хунчжан как бы поставил точку и затем обратился ко мне с
    вопросом:

    — Ну скажите, пожалуйста, для чего я буду огорчать богдыхана сообщением, что у меня умирают люди? Если бы я был сановником вашего государя, я, конечно, все это от него скрыл бы.

    Императрица Цыси

    Вдовствующая императрица Цыси (вторая половина 19 и начало 20 века), помимо того, что была чудовищно жестокой, власто- и сластолюбивой, слыла дамой волевой и даже умной. Она понимала важность западной техники и военного искусства для Китая. Даже создала военно-морской флот под руководством англичан и немцев. И в этом флоте была гордость китайского флота — два линкора. Но ей при этом очень хотелось построить новый дворец. И она его строила. Даже воздвигла огромную каменную копию парохода «Миссисипи» в своем дворце «Орнаментальные Воды». Деньги же брались из казны, так что для производства нужного количества снарядов для флота их уже не хватило.

    Во время войны с Японией (14 сентября 1894 г.) японская эскадра, не имеющая в своем составе линкоров, разгромила китайский флот, которым уже через пару часов боя было просто нечем вести огонь. Ответным ударом Цыси казнила китайских флотоводцев (тех, кто сам не догадался покончить с собой), как видно, тем самым устрашив японцев. Не тронув, правда, англичан. Но зато тут же стала тайно поддерживать восстание ихэтуаней (в переводе «Кулаки гармоничной справедливости»), именуемое в Европе «восстанием боксеров», которое было направлено против «заморских дьяволов». Боксерами их назвали за своего рода ритуальные упражнения типа воинственных танцев, во время которых ихэтуани выбрасывали по очереди вперед ноги, а потом руки со сжатыми кулаками. Ихэтуани нещадно вырезали иностранцев и китайцев-христиан ( при этом женщин насиловали, а потом отрезали груди и выдавливали глаза), уничтожали их представительства, разрушали железные дороги и фабрики.

    Вскоре Цыси заточила императора (своего племянника) Гуансюя, при котором формально состояла сначала регентшей и который, повзрослев, вздумал проводить реформы по западному образцу. Само собой, было казнено все его окружение, включая толпу евнухов — без всякого суда и следствия, по одному мановению пальца Цыси. Все новации тут же были ликвидированы, и Китай снова стал «Срединной империей» смотрящей на весь мир, как на своих вассалов.

    Сыма Цянь и его злоключения

    Сыма Цянь, этот «китайский Геродот», жил во времена правления императора У Ди, как видно, внука основателя династии крестьянского сына Лю Бана. Родился вроде бы в 145 году до нашей эры и » приблизительно умер», точнее — умер приблизительно в 86 году до нашей эры. Это знаете ли, такая же разница, как сказать «нами достигнуты определенные успехи» и «достигнуты определенные нами успехи». Прежде, чем достичь такого успеха, как приблизительная кончина в 86 году, Сыма Цянь писал и писал свои «Исторические записки» (Шицзин), будучи придворным историографом.

    Как-то он вздумал сказать, что попавший в плен к гуннам полководец Ли Лин не так уж виноват, ибо храбро сражался, но ему не оказали помощь. Император У-Ди рассвирепел. Он заточил любимца-историографа в темницу, где его живо (можно сказать и заживо) кастрировали. Это была не подготовка к новому служению в качестве евнуха, а один из видов наказания. В Китае издавна в качестве наказания любили чего-нибудь отрезать — носы, ноги, отдельные куски от тела. Ужасная ошибка, которую совершил Сыма Цянь, заключалась в том, что он не угадал желание императора. Желание же состояло в том, чтобы обвинить Ли Линя в поражении (хотя до того он все время одерживал победы), иначе пришлось бы обвинить придворных — полководца Ли Гуан-ли и его брата, фаворита самого императора Ли. Сыма Цянь осознал свои ошибки. Вот как он сам пишет об этом (в третьем лице) в своих «Исторических записках»: «Потом попал в беду из-за Ли Лина, был закован в цепи и брошен в темницу.

    «Увы! — вздыхая говорил он себе. — Я виноват! Я виноват! Тело мое изуродовано, и вдобавок, я отстранен от службы!».

    Произошло редкое событие для китайской истории. В стандартном случае подданного казнили — притом зачастую очень изобретательно. Но Сыма Цянь за чистосердечное раскаяние и «талант историка» был прощен и опять стал придворным историографом.

    Обратите внимание на то, что Сыма Цянь в своей книге не дает даты своего рождения, и ее приходится приблизительно вычислять нынешним историкам. Тем более смутно обстоят дела с другими датами. У китайцев не было сквозного летоисчисления — счет времени каждый раз начинался от очередного императора, а ранее — от вана. Но так как придворные историографы при написании пользовались концепцией «исправления имен» и принципом «мандата Неба» ( об этом чуть ниже), то по одним хроникам получалось, что такой-то император существовал, а по другим — нет. И тогда события, падающие на время правления «несуществовавшего» императора, приходилось либо замалчивать, либо приписывать другим эпохам. Поэтому все приводимые даты по китайской истории есть плод реконструкции и являются несколько условными. Исторический труд Сыма Цяня состоит из описания деяний полководцев, советников, евнухов, реже императоров (они только кое-где упоминаются). Оно и понятно — если за неточное упоминание полководца придворный историограф лишался неких важных частей тела, то за неподобающее упоминание императора, пусть и прошлого, можно было и вовсе потерять голову. Вся его книга есть изложение разговоров и поступков его героев с моральными суждениями по этому поводу самого историка. Причем разговоры эти имели место задолго до рождения Сыма Цяня, велись часто между двумя и являлись к тому же тайными. И никак не фиксировались в документах. Откуда же Сыма Цянь знает о них? Очень просто — из преданий, рассказов, слухов и пересудов. И очень редко — из документов. Не было тогда ни архивов в нашем понимании, ни методики работы с документами. Документы и архивы в каком-то смысле были — данные о сборе налогов, реляции полководцев, сообщения о стихийных бедствиях провинциальных начальников. Но только за недавнее время и только для данного царства (до создания империи). Никакого доступа к ним у историка одного из княжеств не имелось. Да и потом империя неоднократно распадалась и сотрясалась гражданскими войнами — то наступал период пяти династий, то Троецарствия. Не до архивов там было. Так что «Исторические записки» Сыма Цяня — это плод его исторического творчества. Своего рода реконструкция, и она вполне соответствовала той методологии, которой пользовался и Сыма Цянь, и его последователи. Некоторым образом, беллетристика.

    Сами по себе поступки, утверждает Сыма Цянь, не могут быть оценены ни как хорошие, ни как дурные, нравственный смысл и оценку они получают только после вердикта со стороны старшего по служебной лестнице. Сыма Цянь иллюстрирует это бесспорное для него положение историей о некоем советнике Ми Цэы при ване царства Вэй. Но лучше я приведу соответствующее место из «Исторических записок» (раздел «Жизнеописание Лао-цзы и Хань Фэй-цзы»).

    «Вот пример того,- пишет Сыма Цянь, — что трудность, заключается не в познании, а в применении своих знаний. Когда-то Ми Цзы пользовался благосклонностью вэйского правителя. По законам княжества Вэй всякому, кто без разрешения воспользуется княжеской колесницей, отрубали ноги. Однажды кто-то ночью сообщил Ми Цзы, что его мать заболела, и он, невзирая ни на что, поехал к ней на княжеской колеснице. Государь, узнав об этом, счел, что Ми Цзы поступил мудро.

    — Вот это достойный сын! — восхищался он. — Ради матери он совершил проступок, за который отрубают ноги!

    A в другой раз, гуляя вместе с государем в саду, Ми Цзы попробовал персик — он оказался сладким. Тогда Ми Цзы отдал персик государю.

    — Любит он меня! — радовался государь.- Он жертвует всем ради меня!

    Но вот Ми Цзы одряхлел, и любовь к нему государя ослабла. Как-то государь разгневался на него и сказал: — Он когда-то похитил у меня колесницу и угостил объедком персика!» Надо ли говорить, что Ми Цзы был казнен? В этом эпизоде на самом деле нет никакой истории в европейском смысле слова. Даже имени вэйского вана нет. А есть моральное поучение, без которого никакая история китайскими хронистами не писалась. Все «истории», рассказанные хронистами есть ничто иное как основанные на преданиях (реже на личных впечатлениях) дидактико-нравоучительные притчи, написанные под углом зрения сегодняшних желаний государя.

    Сыма Цянь тоже везде дает поучения. После изложения вышеприведенной истории он пишет: «Поступки Ми Цзы оставались неизменными от начала и до конца, но вначале его считали мудрым, а потом — преступником. Это доказывает, что любовь и ненависть крайне изменчивы. Поэтому, пока ты пользуешься благосклонностью господина, все твои знания ставят тебе в заслугу, и привязанность господина к тебе возрастает. Если же господин тебя возненавидит, он может обвинить тебя в любом преступлении и будет тебя чуждаться. Поэтому советнику, прежде чем давать совет, следует выяснить, любит его господин или ненавидит.» И тут же длинно разъясняет, как должен себя вести советник (в том числе «историк») при своем государе (даю только принцип в кратком извлечении, дабы не утомлять):»Каждый советник обязан знать и приукрашивать все, что нравится тому, кому он дает совет, и не говорить ему неприятное».

    Но… положение советника очень трудное, ибо: «Если я буду говорить только так, чтобы угодить желанию господина, обо мне скажут: «Труслив и не договаривает до конца». Если же, наоборот, я буду слишком широко и свободно высказывать свои мысли, обо мне скажут: «Груб и заносчив». Если господин считает, что у него достаточно сил для совершения какого-то дела, не надо мешать ему. Если же господин потерпит неудачу, старайся представить дело так, что никакой неудачи не было.

    Только доказав свою преданность, можно стать близким господину и не вызывать его подозрений. Если ты длительное время будешь пользоваться благосклонностью своего господина, … это будет означать, что ты достиг успеха».

    Сами понимаете, какую историю можно написать под такую философию «угождения господину», плюс непрерывное «исправление имен» и потери «мандата Неба». Вот такую и писали. И сам Сыма Цянь, и другие «историки».

    Ну, а оскопили Сыма Цяня не зря — он после этого как нельзя лучше усвоил китайскую ученость.

    Коснусь немного той методологии, которой руководствовался Сыма Цянь. Он был конфуцианцем и следовал его философии.

  • Конфуций 
  • КонфуцийСамый известный философ Древнего Китая – Конфуций (Кун Фу-цзы — учитель Кун), живший в YI веке (551-447 гг.) до нашей эры в царстве Лу (это еще до возникновения империи, созданной известным всем Цинь Шихуаном).

    Конфуций в зрелом возрасте занимал в царстве Лу пост да сыкоу (глава фиска и позже — сян го, первый советник вана). В Китае невозможен был ни мыслитель, проживающий в бочке, ни даже легенда о нем — любой «средний» китаец изумился бы: если ты такой умный, то почему живешь в бочке? Учитель Кун был китайским мудрецом и в бочке не жил.

    Главным в учениях китайских мыслителей был вопрос о «наилучшем управлении государством», точнее, вопрос о том, какими качествами должны обладать управляющие и управляемые для того, чтобы в стране царили порядок и умиротворенность. Отсюда — тесная связь политичесной и этической проблематики в учениях Конфуция, Мо Цзы, Мэн Цзы, школы фацзя. В конфуцианстве, например, это переплетение весьма заметно. Каждый, но Конфуцию, должен стремиться стать благородным человеком /цзюньцзы/. Основа же цзюньцзы — уважение к ЛИ. Это понятие невозможно однозначно и одним словом перевести на русский. Оно означает сложившиеся правила благопристойности, ритуалы, традиции управления.

    Второе качество, которое необходимо иметь благородному — ЖЭНЬ, что условно можно перевести как доброжелательность, человеколюбие. Соответственно, всех людей Кофуций делит на цзюньцзы, благородных, которые обладают этим качеством и на сяожень, низких людей, не обладающих этими качествами. Благородный справедлив, т.е. руководствуется ЛИ, традицией, чтит родителей, старших, беспрекословно подчиняется императору, которые есть, как мы помним, одновременно отец и мать народа. Если благородный культурен, то есть грамотен, знает поэзию и музыку, то это хорошо, но не обязательно, а только желательно. «Благородный думает о справедливости, а низкий — о выгоде» — один из афоризмов Конфуция.

    Одним словом — основа учения Конфуция — это опора на традиции, поэтому высшим проявлением добродетелей были древние правители- основатель династии Вэнь-ван (имя которого, в связи с отсутствием в древнекитайском языке временных форм означало прошлое доброе время).

    Особое уважение к древности, традиции влечет за собой следующий пункт учения Конфуция — уважение и почтение к старшим, в первую очередь уважение к родителям. Почтительность детей к родителям — это основа добродетелей любого человека. Причем почтительность эта должна выражаться в полнейшем послушании и подчинении родительской воле и вся жизнь человека регламентировалась подробнейшими предписаниями, что именно должен говорить и делать для своих родителей.

    В рамках конфуцианского подхода понятна градация: младшие братья почитают и подчиняются старшим братьям, сестры почитают братьев, младшая сестра — старшую и вообще среди незнакомых младший всегда почитает старшего. Не следует умиляться при виде этой сентиментальной картинки: младшие уважают старших. Следующим шагом в конфуцианстве является переход к социальной структуре — старшим именовался всякий вышестоящий на иерархической лестнице. Ученик Конфуция Ю-цзы правильно пометил: «Редко случается, чтобы люди, обладающие сыновей почтительностью и уважением к старшим братьям выступали против вышестоящих». Именно этот основной пафос учения, связанный с подчинением и покорностью, сделал в дальнейшем (не без некоторых исторических пертурбаций) конфуцианство сердцевиной китайской идеологии. Да и то, как сказать. Скорее, впоследствии возник сплав конфуцианства с легизмом (о котором ниже)
    Переход от чисто, казалось бы семейных и частных отношений между членами семьи, старшими и младшими, к государственным интересам у Конфуция осуществляется просто: государство, ГО , — это одна большая семья, а семью следует рассматривать как государство в миниатюре. Поэтому точно также, как сыновья обязаны слушаться родителей, так поданный обязан повиноваться императору и всем, кого он поставил над ним.

    Наконец, последний важный момент в учении Конфуция. Правители должны быть человеколюбивы, ибо они благородны по определению. Император, который есть отец (и мать) для всего народа, наиболее благороден, ибо отец с матерью не могут не любить своих детей, поэтому ван в высшей степени обладает свойством ЖЭНЬ.

    Ну а что, если ван явно несправедлив и не обладает ЖЭНЬ? Что тогда? Теоретически, видимо, такой случай допускался и тогда Конфуций советовал : «Не надо его обманывать, но надо ему сопротивляться». Правда, каким образом — неясно. Сам Конфуций был противником деспотии в ее явной форме. Однажды Дин-гун, правитель царства Лу, спросил у Конфуция: «А есть ли изречение которое может погубить страну?»
    — Этого нельзя ждать от одного изречения ,-ответил Конфуций,- но есть изречение: «Не радуюсь тому, что государь, тому лишь радуюсь, что слова мне никто наперекор не скажет». Если правитель поступает плохо и никто ему не противоречит .далеко ли отсюда до того, чтобы одно изречение погубило страну».

    Однако эти личные пожелания никак не согласовывались с позицией Конфуция как идеолога. Действительно, если основная заповедь гласит о повиновении старшему, в первую очередь — государю, то неясно как можно не выполнять его приказаний, а так как государь по определению отец и мать народа, который (которые?) любят его, то как в принципе можно осуждать eгo и поправлять?

    Завершением учения Конфуция является его отрицательное отношение к законам. Закон, по Конфуцию не может охватить великого разнообразия конкретных ситуаций, а, главное, закон означает определенные права индивида без его относительного положения в семейной и государственной иерархии, что совершенно нелепо с точки зрения конфуцианства. «Строго требовать того, что тебе причитается — антиобщественно, противоречит добрым нравам» — одна из заповедей Конфуция.

    Нелепо, чтобы сын требовал что-то «по праву» у отца, а подчиненный — от начальника. Если такое происходит – значит, общество рушится. Отец и так даст все, что нужно — ведь он обладает качество ЖЭНЬ. И начальник даст. А если не дают, значит не положено. Поэтому, по Конфуцию, для хорошего управления в государстве нужны не законы — они наоборот, вредны, а нужны правители с высокими нравственными качествами. Как говорится, лишь бы человек был хороший.
    Правители же, особенно ван, государь, должны обладать качествами ЛИ и ЖЭНЬ и, несомненно, обладают ими, потому что иначе они не были бы правителями. Зато, если правитель свергнут, да еще конкурентом из другой династии, тогда. мыслитель в полном соответствии со своими принципами рассудит, что свергнутый правитель не обладал качествами ЛИ и ЖЭНЬ, а, следовательно, был «не настоящий» правитель, а узурпатор. Не обладая нужными добродетелями он и не мог быть правителем и, как видим, перестал им быть.

    Отсылка к традиции требовала знания истории, и Конфуций слыл ее отменным знатоком. Но так как исторических сочинений не было (Конфуций жил задолго до рождения «китайского Геродота» Сыма Цяня), а кроме того, сам язык с отсутствием временных форм глаголов и отсутствие концепций не позволяли излагать историю в принятом европейском «понятийном смысле», то вся история подавалась как морально-этические оценки с осуждением плохих правителей и восхвалением хороших. Причем оценки эти зашифровывались в виде определенных движении и поз тела — рук и ног. То есть, история излагалась своего рода пантомимой или танцем, ибо шла часто под музыку. Так что оценка одновременно была сценкой. Тот факт, что Конфуций хорошо (в китайском смысле) знал историю, свидетельствует, что он был незаурядный танцор.

    История для Конфуция — это в первую очередь морально-этические эссе, в которых благородные восхвалялись, а порочные морально казнились. Однако правильная оценка людей затрудняется тем, что слова, которыми пользуются люди, под влиянием различных обстоятельств искажаются и с течением времени начинают значить совсем не то, что вначале. Поэтому прежде, чем судить людей, нужно «выпрямить» отклонившиеся от истины «имена». Для этого нужно провести исследование истории слова и воссоздать историю людей так, чтобы стали понятны все метаморфозы слова. Концепция «исправления» имен давала широчайший простор для того, подогнать прошлое под современные требования. Или даже скорее — под желания вана (князя) или императора. Кроме того, в ходу была концепция «мандата Неба», то есть как бы благословения, которое получал ван или император от Неба, сыном которого он считался. Если ван вел себя сообразно с традициями, то мандат Неба был при нем, а если нет — то терял этот самый мандат. Прямо как в песне: Вот был номер, чтоб я помер, Чтобы я, друзья пропал, Чтобы я документ потерял.

    В случае с ваном (императором) который терял «документ» (мандат Неба) дело именно так и происходило — и пропасть мог, и помереть. Итак, история в Китае реконструируется под углом зрения данного придворного историка (а других в Китае никогда и не было), который создает свой «фантасм» в угоду нынешнему правителю. Фантасм, однокоренное слово со словом «фантазия» — это термин, употребляемый для обозначения китайских «историй» в европейской историографии.

    Известный синолог академик В.М.Алексеев в своей статье «Китайская история в Китае и в Европе» приводит несколько характерных примеров создания фантасма. Скажем, в хронике сказано, что некто убил такого-то. Я, историк, выясняю, что, во-первых, был убит государь, а во-вторых, что такой-то не принял мер против преступления. Убил государя, допустим, его родной брат, который, вдобавок, стал императором, и потому его не только привлечь никак нельзя, но и просто назвать убийцей. И тогда я, историк, вопреки факту пишу, что такой-то, который не принял мер по защите вана, и есть как раз подлинный убийца государя, и это вина, не прощаемая ни при каких обстоятельствах.

    Или скажем, ван такой-то не обладает некими качествами, необходимыми для вана (например, качеством ли, что очень условно можно перевести как «следование традициям»). В случае, если он будет свергнут или убит, можно смело сказать, что он, не обладая нужными качествами, исказил имя, то есть, оказался не достоин носить имя вана, ибо по существу не был им. Потому, не будучи им, потерял «мандат Неба» и оказался свергнутым. Стало быть я, историк, исправляя имена, имею право написать, что такой-то не был ваном. А был низким человеком (сяо-жэнь), узурпировавшим титул и пост вана. Вот так о нем и напишем. И даже можно пойти еще дальше — если он не был ваном, то зачем же о нем писать вообще? Потому я, историк, напишу не о нем, а совсем о другом деятеле, который стал ваном вместо того, который им, по существу, не был. Если, конечно, к тому времени, пока я пишу, этого нового и превосходного вана не убьют. Тогда придется писать уже о третьем, ибо и второй окажется вовсе не ваном — он исказил имя и потерял мандат неба. Поэтому в одной китайской хронике мы можем прочесть о таком-то замечательном ване, в другой о том же самом ване, но отвратительном злодее, а в третьей этого вана не упомянут вообще, ибо такового просто не было.

    И еще одна тонкость. У императора было три имени — полученное при рождении, тронное имя, которое он получал, становясь императором (оно одновременно было девизом правления), и храмовое. После «восшествия на престол» личное имя запрещалось упоминать, а после смерти император получал храмовое имя, звучащее, скажем, Тайцзу («Великий патриарх») или Шэньцзун ( «Священный предок»), которое и попадало в китайскую «историю». Последний император Китая Пу И (это его личное имя) правил под именем девиза Сюантунь ( Всеобщее Единение), и храмового имени не успел получить, ибо в 6-летнем возрасте был отстранен от власти (в 1912 году), затем стал императором марионеточного Манчжоу-Го, а после войны и пленения советскими войсками его передали китайским коммунистам. Он отсидел в лагере и закончил жизнь в 1967 году садовником пекинского ботанического сада (его судьба легла в основу сильного фильма Бертолуччи «Последний император»). Если за последние несколько сотен лет еще можно отождествить все три имени по одному носителю, то в глубине тысячелетий это может стать очень затруднительным. А ведь еще надо вспомнить, что в разных хрониках в качестве ванов в одно и то же время и в том же месте назывались разные персонажи.

    Чем же обернулся метод фантасма для китайской истории? В Китае много раз менялись династии, воцарялись иноземные захватчики — хунну, чжурчжени, монголы, манчжуры, и каждая из них должна была обрести легитимность, законность в рамках китайской традиции. Тут же придворным историографом создавался фантасм, полностью обосновывающий, что именно эта династия и есть законная, а предыдущая всего лишь узурпировала власть и совершила множество преступлений. И придворный историограф, изложив историю (вернее — сочинив фантасм) по поводу того или иного деятеля еще долго потом выражал свое либо осуждение, либо восхищение, выносил свои моральные оценки — смотря по обстоятельствам.

    А сколько было внутридинастийных дворцовых переворотов, всяких тайных убийств! Уже к ХIХ веку официальных историй накопилось в 3243 толстых книгах, не считая целого моря комментариев, компиляций, критико-исследовательской литературы и тому подобного, которым, по словам В.М. Алексеева, «никакого учета произвести нельзя» (В.М. Алексеев. Китайская литература. М., 1978, с 334). Во многом это необозримое море есть результат того, что во времена новой династии или нового императора заново переписывались или, по крайней мере, заново комментировались все предшествующие события. Им придавался другой моральный и политический смысл, герои становились предателями, а какие-либо побочные персонажи, так сказать, мелкие негодяи вдруг оказывались основными двигателями «истинной» истории. Именно эта невообразимая запутанность китайских хроник не позволяет до сих пор написать китайскую историю по принятым европейским стандартам.

    В Китае конфуцианские добродетели почтения к старшим живы до сих пор. Но, Боже мой, как легко они не только нарушались, но даже и официально отменялись! Во времена культурной революции дети доносили на родителей и публично отрекались от них, дети награждались государственным орденом «Юный шпион» (или, если угодно — доносчик — слово это не имело тогда в Китае русского отрицательного оттенка), студенты дубасили профессоров по «собачьим головам».
    Несколько позднее, когда наследник Мао маршал Линь Бяо, бежал из страны (его самолет был сбит над Монголией советской ракетой в 1971 году, все пассажиры — 9 человек вместе с Линь Бяо,- погибли), этот бывший любимец был объявлен страшным преступником. А бежал потому, что почувствовал — пора пришла. Разлюбил его Мао. В доме у поверженного любимца нашли его записную книжку с выписками из Конфуция, сделанные рукой маршала. И все — Конфуций был тут же объявлен вне закона, хранение его книг запрещалось, так же, как скажем, в СССР хранение книг Троцкого в 30-х годах. Конфуций был объявлен страшным реакционером, пытавшемся воспеть рабовладельческий строй и реставрировать вместе с Линь Бяо в народном Китае капитализм. Он вызывал такую ярость, что казалось будто засел где-нибудь в Тибете и грозит оттуда лично Мао, а не умер 2500 лет назад.

    Уникальная система управления Шан Яна

  • Несколько позднее конфуцианства (в IУ веке до н.э.) в Китае возникло учение легистов — законников (по-китайски — фацзя) идеи которого затем вошли составной частью в идеологию Китая. У истоков этого учения стоял Шан Ян, чиновник вана царства Цинь Сяо-Гуна. Для усиления царства Цинь и для возвращения ему утраченной гегемонии над соседями Шан Ян предложил не очень-то считаться с прежними традициями, восхваляющими нравственные добродетели древних правителей (Сыма Цянь в «Исторических записках» приписывает Шан Яну слова: «Умный человек создает новые законы, глупый законам подчиняется» ), а провести радикальную реформу принципов общественного устройства. Шан Ян свои реформы явно направлял против конфуцианцев, отрицающих закон. Но если Конфуций интуитивно правильно представлял, что такое закон (равные права и обязанности перед законом), но никак не мог согласиться с этим, то Шан Ян под законом понимал нечто непривычное нам. Его реформа включала в себя следующие положения.
    1. В стране вводятся законы (ФА). Закон широко доводится для всеобщего сведения, но обсуждать его, даже хвалить и славословить по его поводу категорически запрещалось — это могло бы создать впечатление, будто население имеет какое-то влияние на закон, на мотивы его издания. Допустим, можно было бы подумать, что ван издает закон для того, что бы понравиться населению.
    Как-то в самом начале, когда только что в царстве Цин объявили первые законы, народ вывалил на улицы и стал праздновать нововведение. Наиболее ретивых схватили и наказали бамбуковыми палками. Не до смерти, но так, чтобы запомнили на всю жизнь. Ибо закон, по мысли Шан Яна, должен спускаться на подданных свыше, как нечто беспрекословное, не поддающееся человеческой оценке и требовавший от поданных лишь одного — незамедлительного подчинения. Закон «по-китайски» отнюдь не предполагал юридического оформления прав и обязанностей всех людей (или хотя бы части из них) по отношению к государству, он скорее был похож на служебные инструкции, предписывающий определенному должностному лицу делать то-то и то-то, в противном случае ему грозит вот это и это. Уже в самом понимании закона Шан Яном можно усмотреть принципиальное отличие закона на Востоке от закона даже в средневековой Европе.Ниже я буду цитировать Шан Яна, ибо столь откровенные суждения редко можно встретить в «социологической» литературе. Цитаты взяты из книг «Древнекитайская философия» в 2 томах, «Хрестоматия по истории Древнего Востока (сборник документов)», «Исторические записки» Сыма Цяня, «Восток-Запад» Конрада, «Китайская литература» Алексеева, крайне интересной книги В.А. Рубина «Идеология и культура Древнего Китая» и нескольких монографий по истории Китая.
    2. Закон, по Шан Яну, представлял жесткую регламентацию наказаний и поощрений для определенных категорий должностных лиц, начиная с приближенных вана и кончая крестьянами. Причем легисты особо напирали на то, чтобы количество и сила наказаний должна значительно превышать количество и силу поощрений. Шан Ян утверждал, что «В стране, достигшей гегемонии (именно этим словом переводится специфическое китайское понятие), 10 наказаний приходится на одну награду); в сильной стране 7 наказаний на 3 награды; и в стране, которая подвергается расчленению, 5 наказаний на 5 наград». И далее «Если наказания преобладают, то народ спокоен, но если изобилуют награды, то рождаются мерзости».
    Все наказания да наказания. Сейчас пока не будем говорить о великой изобретательности, которую продемонстрировали миру китайские правители в разнообразии наказаний.
    Здесь любопытно отметить сходство с первой формой стимуляции труда в Древнем Египте, с так называемой «отрицательной стимуляцией», по которой хорошая работа никак не поощрялась, а недостаточная сразу же наказывалась ударом бича ( в чистом виде отрицательная стимуляция работы проявлялась на строительстве пирамид).
    Наказания и поощрения, по Шан Яну — это две рукоятки, которыми управляется весьма несложная машина, именуемая государством, причем рукоятка наказания — основная, поощрения — дополнительная. «Управление при помощи наказаний приводит к тому, что народ боится и поэтому не совершает мерзостей». Наказывать нужно не за проступок, а намерение, за саму мысль о нем. Шан Ян : » Если наказания будут применяться только по отношению к уже совершенным преступлениям, то злодейств прекратить не удастся. Поэтому тот, кто хочет добиться гегемонии, должен применять наказания к проступкам, которые только готовятся». А как узнать, что они готовятся? Об этом должны сообщать доносчики, они должны быть добровольно заинтересованы в этом. Шан Ян: «Награды должны даваться тем, кто сообщает о злодеяниях. Тогда даже мелкие проступки не останутся незамеченными». «Тот, кто не доносил на преступника, должен был быть разрублен надвое». В этом мы видим своеобразный китайский гуманизм: мог бы приказать разрубить на три части, а приказал только на две.

    Кратко о китайской системе наказаний

    По степени изощренности и жестокости система наказаний в традиционном Китае совершенно уникальна. Именно в наказаниях, кажется мне, лучше всего выражена суть восточного общества. Так как Китай являл восточную деспотию в чистом виде, то он как бы выдал некую норму, с помощью которой управляется такого рода общество.

    Конечно, сейчас в Китае таких наказаний и казней нет. Расстрел — и вся недолга. Две пули казнимому и счет в 7 юаней за два патрона семье (она оплачивает казнь) — быстро, гуманно и недорого. Но… на всякий случай, при возвращении к таким типам организации социума мы будем знать, с чем столкнемся.

    Как-то в путевых очерках Николая Рериха мне попалось одно поразительное замечание. Путешествуя по северному Китаю и Монголии, он написал, что в случае, когда на путников нападали банды хунхузов, то они убивали их старым монгольским способом — вспарывали грудную клетку, лезли туда рукой и вырывали еще трепещущее сердце. Так вот, русские жертвы, обратил внимание Рерих (ему об этом рассказывали), при этой жуткой процедуре страшно кричат, а китайцы только скрипят зубами.

    Неужели им не больно? Еще как ! Точно также, как русскому. Но вот такого ужаса, как испытывает русский, китайский смертник не испытывает. За тысячелетия истории в китайце воспитано иное отношение к смерти. Гораздо более спокойное, чем даже наше отечественное крестьянское философско-умиротворяющее: «Бог дал, Бог взял». Более того, даже к насильственной смерти китаец относится почти что спокойно. Ведь что такое насильственная смерть? Это наказание за провинность. Или за провинность другого (в духе круговой поруки — не уследил за членом свой десятки). Или это может быть наказание за будущее преступление, о котором сам наказываемый не знает, но начальству виднее. Наконец, наказание может быть просто результатом плохого настроения уездного начальника (административное начальство одновременно исполняло судейские обязанности, а также и религиозные). Так что же, разве начальник не имеет права на плохое настроение? Разумеется, имеет.

    Смерть — дело обычное и рядовое. Легкая смерть называется в Китае «белая радость». Белая — это цвет траура, а радость — это и есть радость. Отсечение головы не совсем тянуло на «белую радость» только потому, что по древним поверьям душа без головы будет вечно чувствовать себя неприкаянно. punishment3

    А вот удушение, или отравление, или, скажем, зарезать — это с нашим удовольствием. Но такого удовольствия власть никак не могла предоставить своим поданным. Жесткий режим (особенно в циньской империи) был таков, что власть считала своим долгом держать народ в страхе перед наказанием. В страхе перед смертью. А то ведь народец и так периодически свергал царствующую династию. Стало быть, недостаточно учен, недостаточно боится.

    Самым легким наказанием было одевание на шею доски примерно метр в поперечнике, так что наказанный не мог сам ни есть, ни пить, спать мог только сидя. И так — на целый месяц. Его жизнь при этом полностью зависела от отношения к нему соседей. Если его не напоят- не накормят, то смерть будет обеспечена.

    Следующее наказание по степени тяжести- избиение бамбуковыми палками. Десять-двадцать ударов можно выдержать. И то после этого месяц не сможете сидеть. Но прописывали 200-300. Даже 500 ударов ! Это всегда означало мучительную смерть под палками.

  • punishment2
  •  Но ведь простой китаец, вроде бы, не боялся смерти? Это смотря какой. В Китае, на мой взгляд, возникла совершенно уникальная система способов казни, по жестокости и изобретательности не имеющая себе равных. Если простой китаец не боится смерти, то мы заставим его бояться самого способа этой смерти. И тогда повеления императора и всех чиновников будут беспрекословно выполняться. Надо думать, именно такая мысль была руководящей в изуверской изобретательской деятельности мастеров казни.

    Все казни в Китае делились на три рода — легкие, средние и казни «большой тяжести». Легкие — удушение, и (с оговорками) отсечение головы, а также прочие в таком же роде, быстрые и почти не ощущаемые. Какую-такую боль может ощущать только что отсеченная голова? Никакой ощущать не может, ибо при этом мгновенно теряется сознание — точно также, как и при повешении (сдавливается сонная артерия).

    Средней тяжести — медленное удушение в особых клетках за 2 часа, забивание бамбуковыми палками, закапывание в землю, сваривание в котле, сдирание кожи. Простой китаец страшился казни средней тяжести.

  • punishment4
  •  А в запасе у начальства было кое-что посильнее — казни «большой тяжести». Одна из них (типично китайская казнь) — закапывание по шею в землю и одевание на голову корзинки, куда запускали сколопендр, тарантулов и змей, которые впивались в голову несчастного. Еще одна типичная китайская казнь, описанная в знаменитом романе «1984» Оруэлла — там к голове несчастного Смита придвигают клетку с голодной крысой, которая при открывании задвижки готова была вцепиться в лицо, язык, гортань и выгрызать их в голодном упоении. В романе до этого дело не доходит — Смит выполняет все, что от него требовалось, и даже начинает любить «Старшего брата», а вот китайцу, подвергаемому казнью крысой. ничего не могло помочь: ни любовь к окружному начальнику, ни к самому императору — он был обречен.

    Совершенно уникальной и чисто китайской выдумкой является казнь «тысяча кусочков». Приговоренного привязывали к столбу и палач (или мясник-анатом?) начинал отрезать от тела жертвы один кусочек за другим. Особое искусство заключалось в том, чтобы не задеть при этом жизненно важных органов и сосудов. Мясник трудился иной раз более суток (!). Уже и скелет был виден, а жертва все еще жила и чудовищно мучилась. Казнь происходила на площади и каждый мог видеть, чем ему грозит неповиновение. Такого рода казни китаец не просто боялся: он их панически страшился.

    punishment3

     

    Реформа Шан Яна

    Все население страны было поделено на группы из пяти или десяти семей, связанных круговой порукой. Она означала, что если «виноват» один из этой группы, то наказания несли все члены группы. У этих принципов в будущем возникнет замечательное продолжение — достаточно вспомнить о статье за «преступление через намерение», (такая была в советском УК — статья 19 — подготовка через намерение) которую по-простому можно назвать «наказание за намерение покушения на нарушение». Ну, и конечно, такое «наследие Шан Яна» (изобретенное вполне самостоятельно во многих странах), как заложничество.
    Шан Ян был государственным человеком и все время думал о силе державы. Соотношение государства и народа лучше всего выразить словами Шан Яна: » Слабый народ — значит сильное государство, сильное государство — значит слабый народ. Ослабление народа, следовательно, главная задача государства идущего правильным путем». Население рассматривалось не как «содержание», главное богатство государства, а как нечто внешнее, исходный материал для формирования чего-то нужного государству: «Победа над народом подобна работе горшечника над глиной». То есть, чем мягче глина (слабее народ), тем легче ее формовать. В этом смысле материальное состояние людей (кроме минимума, обеспечивающего физическое существованием, а тем более, их духовное состояние) ни в малейшей степени не должно беспокоить правителей. Мало того, государство сознательно должно свести это состояние к некоторому минимуму, должно «ослабить народ».
    Шан Ян предложил это делать так. В первую очередь нужно свести на нет духовное разнообразие, нужно «унифицировать» образование, привести народ к полному единомыслию, а это лучше всего может быть достигнуто вообще всякой ликвидацией образования. Шан Ян: «Красноречие и ум — помощники мятежа, музыка — свидетельство разврата и праздности, доброта и человечность — пособники нарушений».
    У народа, по Шан Яну, должно быть два занятия. Первое — земледелие. Второе – военное дело. Ничто не должно отвлекать народ от этого. Музыку и танцы, искусство вообще следует запретить. Запрещалась праздничная одежда и любые украшения. Следует запретить торговлю, ибо она связана с поездками по стране, а это, в свою очередь, позволяет сравнивать условия жизни в разных местах и может привести к нежелательным «мыслям». Тем более, нужно запретить всякие праздношатания, к коим относились, например, путешествия. В царстве Цин для предотвращения поездок были закрыты все придорожные трактиры.

    Рассуждения на эту тему у Шан Яна всякий раз кончаются идиоматическим выражением (в дословном переводе) » и тогда целина будет распахана» (т.е. все будет хорошо). Еще одна цитата — уж слишком ярко, шельмец, излагает: «Если музыка и хорошая одежда не доходят до всех уездов, то народ, работая, не обращает внимание на одежду и, отдыхая, не слушает музыку. Если, отдыхая, люди не слушают музыку, они не станут распущенными и …целина непременно будет распахана. Если негде будет взять слуг и нужных людей, то сановникам и старейшинам семей не на кого будет опереться, а избалованные сыновья не сумеют есть, не работая. Если лентяи не сумеют бездельничать, а слуги не найдут себе пропитания, им придется заняться земледелием, …(идут многочисленные повторы про одно и то же, что вообще затем вошло в традицию и стало основным приемом китайской пропаганды) ..если избалованные сыновья и лентяи не сумеют бездельничать, то не будет заброшенных полей. Если земледелие не будет страдать и крестьяне все более усердно будут заниматься своим делом, целина непременно будет распахана».
    Второе занятие населения — обязательная служба в армии и периодическое участие в войнах. Только так, радостно заканчивает Шан Ян, можно достигнуть гегемонии, поддерживать сильное государство и ослаблять народ.
    Хотя государство рассматривается фацзя как простая машина, которая управляется двумя рукоятками, но закон не может быть поставлен над ваном ( как это было в европейских странах). Государство как машина сама по себе не имеет самостоятельного нравственного смысла, она должна служить высшей цели — а именно — служить желаниям и воле вина, обеспечивать его благополучие. Но тогда, в конечном итоге, законы фацзя есть не что иное как имеющие принудительную силу желания и воля вана. В учении фацзя (и вообще в дальнейшей идеологии Китая) мы имеем уникальную ситуацию, при которой закон не имел и не нуждался в религиозной или, тем более, нравственной санкции. Закону следовало беспрекословно подчиняться не потому, что он есть божеское установление, или потому, что он есть благо для подданных, а потому, что он есть воля вана.

    Конец Шан Яна

    Сам Шан Ян недолго блаженствовал. Он был казнен по велению Хуэйвень Гуна, сына Сяо Гуна, при котором Шан состоял в главных советниках и был даже в соправителях. Наследник вана терпеть не мог Шан Яна чисто по личным мотивам. Еще бы — когда молодой наследник как-то одел праздничную одежду (что было запрещено Шан Яном), то избежал наказания только потому, что за это до полусмерти палками избили его воспитателей. Но когда наследник второй раз надел наряды, да еще и запел, то Шан Ян настоял на отрезании у наследника носа (одна из легких форм наказания). И вот, когда ван Сяо Гун умер, то Шан Ян понял — пришел ему конец. Хотя наследник не видел дальше носа, за неимением такового, но он ничего не забыл. Шан Ян бежал из дворца и пытался остановиться на ночь в одной деревне. Там никто не открывал путнику дверь — в ответ из-за двери он слышал: «Шан Ян строжайше запретил привечать путешественников» (путешествия, напоминаю, были запрещены). Напрасно Шан Ян кричал: «Так я и есть Шан Ян и приказываю отрыть мне двери», в ответ слышался радостный смех и возгласы: «Тем более не можем открыть, закон превыше всего!».
    Преследователи настигли Шан Яна, его привязали к двум повозкам и разорвали пополам. Если это может нас утешит спустя две с половиной тысячи лет, стало быть, справедливость существует.
    Торжество учения легистов произошло при последующем правителе царства Цинь, китайском Иване Грозном Цинь Шихуане, который покорил остальные шесть китайских царств и основал централизованную империю — династию Цинь. Однако жестокости режима легистов привели через 15 лет к массовому восстанию и династия Цинь перестала существовать.

    Синтез Конфуция и Шан Яна

  • Последующие правители не решались открыто объявить себя сторонникам фацзя, а вернулись к конфуцианству. Это было тем более легко сделать, что они осознали, что между конфуцианством и легизмом особой разницы нет — первые утверждают, что повиновение — это главная добродетель поданного, а вторые заявляют, что закон есть выражение воли вана. Поэтому дальнейшая идеология Китая представляет собой сплав конфуцианства и легизма, хотя и называется конфуцианством. У конфуцианства идеология взяла традиционную культуру (музыку, искусство, обрядность, принципы ЛИ и ЖЕНЬ, а у легизма — принцип «закона» как должностной инструкции, систему наказаний и поощрений, круговую поруку. Эта идеология жива в Китае до сих пор. Именно ею руководствуется коммунистическая власть.
    Ныне, конечно, в несколько смягченном виде. Но появились и новации, которых не было ранее. В первую очередь – полный контроль за поведением китайца с помощью камер по распознаванию лиц и так называемого социального кредита.
  • Китайский термитник

  • Подход к проблеме
  • Все время после прихода коммунистов к власти (1949 г) Китай не оставляет потуги обойти Запад, показать, кто на самом деле хозяин на Земле.Самой первой попыткой «обогнать проклятый Запад» было время китайского «большого скачка» ( 1958 г). «Три года упорного труда — десять тысяч лет счастья» — таков был главный лозунг.
    Мао поставил задачу: догнать и для начала перегнать Англию по количеству полученного металла. Во всех крестьянских дворах стали строить кустарные плавильни.И что же? Извели и испортили огромное количество руды. Потом изводили воробьев, объедающих великий китайский народ, потом стали изводить сам народ. Появился новый лозунг: «Превратим желудок каждого китайца в маленький заводик по выработке удобрений». Однако, в связи с малой поставкой сырья для заводиков-желудков, их производительность была явно ниже партийных предписаний.Система конфуцианского почитания старших (особенно — старших по чину) на корню парализовала всякую инициативу снизу — «поперек батьки в пекло не лезь». Поэтому — никаких новаций — ни в технологии, ни, тем более, в социальном устройстве. В образовании это выглядело так. Профессор заканчивает лекцию и спрашивает: какие будут вопросы?
    — Никаких, господин профессор.
    — Все ли понятно?
    — Все понятно, господин профессор.Почему так? Да потому, что всякий вопрос как бы ставит под сомнение квалификацию старшего — профессора. Выходит, он недостаточно хорошо объясняет. Не соответствует своему званию старшего и профессора. Это ничто иное, как тяжкое оскорбление старшего со стороны младшего (студента).А уж о том, что можно спорить с профессором, в чем-то ему возражать, и речи быть не могло. В Америке вполне типичен случай, когда студент может воскликнуть, нет, нет, сэр, вот тут у вас ошибка, это выражение следует писать вот так.Мао Цзедун смутно чувствовал, что эту традицию безусловного подчинения и почтения к старшим нужно как-то пресечь. И одной из важных причин «культурной революции» и была как раз задача ликвидировать это почтение. Сделано это было в лихой манере китайского большевизма. К 1966 году Мао созрел и изобрел новый лозунг «Огонь по штабам» (то есть, по Дэну, Лю Шаоци и другим «каппутистам»). Началась «культурная революция». Началась она, между прочим, с обнародования меню в столовой преподавателей Шанхайского университета, в которое входило мясо. Ах вот как! Эти каппутисты и ревизионисты едят мясо, а мы, вечно голодные студенты даже не знаем, что это такое?! Вот кто, оказывается, объедает народ — не воробьи, а профессора! Бей профессоров, они гадюки! Отряды хунвейбинов заполнили улицы городов.Любопытно, что сначала слово «хунвейбины» переводили в советской прессе как «красногвардейцы» (что правильно), за это редакторам всыпали и появился новый перевод «красные охранники». Но это не точно и потому стали ограничиваться именно китайским словом «хунвейбины» , что звучит по-русски достаточно грубо, но выразительно. В своих дацзыбао (еще одно слово, вошедшее в русский лексикон — стенная газета) хунвэйбины призывали разбить «собачьи головы» проклятых каппутистов. И не просто призывали, но и разбивали.Председатель КНР Лю Шаоци таинственно исчез и до сих пор не совсем точно известно, когда и как он погиб. Его молодую (5-ю по счету) жену хунвейбины изнасиловали и выбросили в окно. Дацзыбао сообщали о попытке ее якобы самоубийства так: «каппутистка Мэй сломала две свои собачьи ноги» (эти слова использовал в песне Высоцкий).
    Дэн Сяопину повезло много больше — в окно с третьего этажа выбросили только его сына Дэн Пуфана. Остальных детей (четверых) сослали в лагеря по перевоспитанию, а самого Дэна с женой, младшей дочерью и парализованным сыном (он при падении с третьего этажа сломал позвоночник) препроводили в глухой уезд провинции Цзянси. Оттуда он с женой ездили на тракторный завод, где трудились простыми рабочими — Дэну было в это время 65 лет — пенсионный возраст даже для американцев. Дома он выращивал капусту, дыни, зелень, рубил дрова, заготавливал уголь, а его жена (третья — первая умерла, вторая бросила его во время опалы) стирала и убирала. По вечерам он читал парализованному сыну книги по китайской истории и китайскую классическую литературу.Конфуция объявили злейшим реакционером, врагом китайского народа. Его учение запретили.
  • Кроме лозунга «огонь по штабам», что имело целью сокрушить потенциальную оппозицию в партийной системе и поддержку Лю Шаоци, Чжоу Эньлая и Ден Сяопина, имелась и более глобальная цель. Студенты, из которых в основном и рекрутировались отряды хунвейбинов, должны были показать и себе, и всем остальным, что с авторитетом старших покончено. Делалось это по-китайски незамысловато: хунвейбины выволакивали профессуру на улицу, надевали на них шутовские колпаки, после чего били по их «собачьим головам». Многих — до смерти.
  • cultur-revol
  • Таким своеобразным способом почтение к старшим, конечно, уничтожили очень быстро. Но никакого взлета научно-технического творчества из сего не проистекло. Для этого нужны знания и годы учения. Хунвейбины же быстро приохотились к «сокрушению устоев» и после этого посадить их за парты уже было бы невозможно. Пришлось многомиллионную армию «студентов» отправлять на «перевоспитание» в трудовые коммуны (то есть — в лагеря), откуда никто из них более никогда не вышел. Образование же в Китае было отброшено на много лет назад по сравнению с предшествующим состоянием.
      Потом пришлось очень медленно вытаскивать его, в том числе, и путем посылки молодежи для обучения в СССР и в США.

В декабре 1978-го китайский руководящий класс предписал своему народу освоить западные достижения и включиться в мировую жизнь. Сейчас мы видим, что к подлинной вестернизации это никоим образом не привело. Китай остался собой, но в XXI веке это, возможно, не помешает, а даже поможет ему брать верх над конкурентами. Причем «брать верх» не в европейском, а в своем собственном понимании этих слов.
Но сначала об уже достигнутом.

  • В 1978-м Китайская народная республика, с ее миллиардом жителей, обладала примерно десятой экономикой мира и уступала Соединенным Штатам раз в пятнадцать (если определять ВВП в текущих долларах и по номинальному курсу). Сегодня китайское хозяйство лишь немного меньше американского. Уровень жизни в супергосударстве, население которого приближается к 1,4 млрд, поднялся примерно до среднемирового. И хотя это по-прежнему ниже стандартов богатых стран.
  • Китайцы не будут говорить ни о своей якобы наилучшей демократии, ни о своих свободах, ни о своем самом высоком уровне жизни. Зачем им эти побрякушки? Они говорят о своей многотысячелетней мудрости. О своей старинной Традиции. Нет ни шумеров с их древнейшей державой, ни великого Египта с его невероятными пирамидами, ни гораздо более позднего молодого обширного Рима со всеми его оглушительными завоеваниями и Pax Romana. А великий Китай — есть. Почему же так вышло? Потому, что китайский народ мудр. Равно как и его правители. Они никуда не торопятся. Они знают, что все равно мир будет принадлежать им.
    Китай никогда не вел завоевательных войн, скажет образованный китаец. Обратите внимание на Великую Китайскую Стену — она тянется на 4 тысячи километров, ее трудолюбивый китайский народ строил сотни лет. Стена — символ терпения и миролюбия Китая. Это ведь оборонительное сооружение, а не оружие нападения. Зачем нам тратить силы на завоевания, если мы — Срединная Империя и все народы неизбежно это поймут и придут к нам на поклон? Это знание и эта тысячелетняя выдержка – главный знак нашей мудрости. Мы никогда не суетились перед лицом вечности, мы не теряли лица.

    • На экзаменах на государственный чин и, одновременно. высшую ученую степень цзиньши, был, например, такой вопрос.
      Император, Сын неба и великий Дракон повелевает всем миром. Если так, скажите, почему он не ездит по всем своим вассальным владениям? Правильный ответ: он занимает центральное место в мире, и ему не подобает его покидать.А почему иностранные подданные не присылают к Богдыхану своих послов с дарами?- Великий сын Неба и Дракон их видеть не желает.Просвет китайца насквозьЗато нынешний Великий Дракон император тов. Си желает видеть, что поделываеют и даже, что думают сотни миллионов его подданных.Миллионы камер одновременно следят за огромным количеством граждан и гостей страны, передвижением транспортных средств. Эта же система определяет друзей и близких человека исходя из их встреч.На данный момент в стране более 540 миллионов камер наблюдения, из которых около 100 миллионов — новейшие устройства с ИИ (искусственным интеллектом), разработанные в рамках операции «Sky Net» по поиску неблагонадежных, коррупционеров, подпольных банков и других преступников. Это же только себе представить – одна камера на двух взрослых китайцев!Прошли времена, когда камеры устарнавливалсь общественных местах типа площадей, улиц, магазинов, аэропортов, вокзалов, автобусных стоянок, в местах отдыха пр. Теперь в Китае их ставят и внутри туалетных кабин. Более того, в домах чем-то подозительных китайев их ставят прямо в их комнатах. Убрать или закрыть – невозможно, это будет уже преступлением.
      Партийные СМИ сообщают, что камеры записывают выражение лица студентов и регистрируются, «выглядят ли они счастливыми, расстроенными, злыми, страшными или выражают отвращение». Многие научатся, конечно, маскировать свои чувства и будут ходить с блаженной улыбкой радости идиота до конца жизни. Школы в южных регионах Гуйчжоу и Гуанси сделали дополнительный шаг к контроле. Если кто-либо из их учеников будет пытаться как-то скрыться от взгляда камер, ему будет в плечо вживлен микрочип для отслеживания любых его передвижений.
    Каково соотношение личной свободы, персональной независимости-приватности и общественной безопасности? Между ними весьма сложное и неоднозначное взаимодействие. Сразу понятно, что чем выше контроль за личностью (с целью обеспечить безопасность), тем меньше простора для его независимости. А слишком большая степень приватности и автономности личности может (хотя бы потенциально) грозить общественной безопасности.

Самый простой пример: камеры слежения за автомобильным движением. Ясно, что они сковывают самодеятельность личности за рулем. Наказывают за проявление лихости и охоте русского к быстрой езде. Но если их совсем убрать, то сразу повысится аварийность и смертность, то есть ухудшится безопасность.

Как выходит из положения Запад? Здесь камеры есть, но и есть всегда предупреждение, что такой-то участок дороги контролируется радаром. У нас в Бостоне, например, камеры висят над многими перекрестками, но они все не работают, отключены. Почему? Потому что горсовет до сих пор не принял решения о способе извещения водителей о контроле. А пока нет извещения, их по закону нельзя включать.

Предупреждения о камерах есть везде. В Лондоне, где их более 7 миллионов штук и вовсе не только на перекрестках, а в любых общественных местах. Именно они позволяют выявлять террористов, к примеру, русских любителей Солсберецкого шпиля, отравителей Скрипалей. При всем этом , как говорится, сохраняется неприкосновенность и приватность личности. Камеры не могут быть установлены в туалетах, банях, тайно в частных домах и квартирах. Разве что в редких случаях по решению суда. В этом смысле засады полицейских на дорогах, без предупреждения засекающих превышение скорости есть нарушение принципа «презумпции предупреждения» и будут, полагаю, пресечены. Хотя с этими засадами есть персональные способы борьбы: антирадары всегда вас упредят о злом полицейском.

Нельзя также вот просто так по желанию надзорных органов вторгаться в личную переписку, в компьютер, в частную жизнь. И это обеспечивает нужную свободу для человека, не сковывает его самодеятельных порыров и даже долю авантюрности. Все это — необходимые условия для креативности, в том числе в стартапах, и вообще в науке.

Камеры в Китае 2021-2022 года имеют новые достижения. Они, кроме распознавания лица, узнают человека по походке, а также записывают звук в радиусе 100 метров. Затем аудиофайл анализруется с использованием программного обеспечения для распознавания голоса и объединяется с данными распознавания лиц в этой же камере, так что не только ясно, что говорит сомнительный тип, но с каким выражением лица. Уже сегодня китайской полиции требуется не больше семи минут, чтобы вычислить и задержать в толпе любого подозреваемого, черты лица которого совпадают с данными, указанными в грандиозной центральной базе.
Теперь дело присвоения каждому китайцу его персонального социального рейтинга пойдет веселее.

В Китае с января 2021 принят новый гражданский кодекс, официально узаконивший «Систему социального кредита» для всего Китая. Вводить ее начали в 2014 году, сначала в отдельных районах, потом городах, областях и вот теперь во всем Китае.

  • Система социального кредита берет свое начало как раз из китайских традиционных моральных ценностей, таких, как практика управления народом через сельские общины с их коллективной ответственностью и круговой порукой, а сама концепция прослеживается еще со времен Воюющих царств и даже еще глубже, вплоть до системы школы фацзя (законников, легалистов) Шан Яна, практиковавшейся государством династии Цинь императора Цинь Ши Хуанди.
  • Единый информационный центр анализирует каждого по многим тысячам различных параметров, получаемых из сотен учреждений. Согласно этому кодексу у каждого китайца есть стартовый рейтинг в 1000 баллов. Если он будет стабильным, то это добротная категория А.
    Если рейтинг больше 1150 баллов, то ты образцовый гражданин и твой кредит ААА. Ты можешь даже достигнуть цифры 1300 – это теоретический максимум. С 1050 баллов можно рассчитывать на АA, а с 900 – на B.
    Если рейтинг упал ниже 850 – ты уже подозрительный носитель категории C, который может быть уволен из государственных и муниципальных структур.
    Те, у кого 600 баллов, попадают в группу D, это сравнимо с “черной меткой”. С людьми из категории D остальные боятся разговаривать, потому что кто-то может сообщить властям, что ты общался с человеком из “черного списка” и твой рейтинг могут понизить.
    Люди с рейтингом D не могут устроиться на хорошую работу, им не дают кредиты, не продают билеты на транспорт и могут отказать в аренде велосипеда. Одним из серьезных наказаний является отключение от интернета.

 

Ну, а если кредит упал еще ниже, то такому нет места среди граждан свободного Китая. Такой поедет в лагерь на перевоспитание.

  • social credit system China
    • Иллюстрация из центральной газеты Женьминь Жибао, призывающая китайцев бежать от низкого рейтинга к высшему.
  • Социальные кредиты (их можно называть и рейтингами) рассчитываются исходя из всего массива информации, который государству удается собрать о жителе. На результат влияют банковские задолженности, дорожные штрафы, предосудительное поведение онлайн (включая «неправильный» шопинг) и курение в общественных местах, но также нежелательные знакомства, звонки сомнительным людям, посещение закрытых сайтов, поездки заграницу, участие в каких-то митингах. Кредиты снижаются у тех, кто слишком много играет в видеоигры или слишком часто ходит в мечеть; принимаются в расчет и поездки в неспокойные регионы, и зафиксированное видеокамерой общение с нежелательными лицами и просто посещение улиц, на которых живут люди подозрительных национальностей (например, уйгуры).
    С низким баллом труднее найти работу и снять квартиру. С таким кредитом не будет никакого роста по службе. Когда баллы падают еще ниже, проблемы становятся серьезнее: ограничивается свобода перемещения, закрывается доступ в хорошие магазины и даже регистрация на сайтах знакомств. Известны случаи, когда детей не принимали в хорошие школы из-за низких социальных кредитов родителей. Может быть запрещен полет на самолетах. А далее – на поездах и совсем уж в конце — на автобусах. Таким не разрешают пользоваться общественным транспортом. Им даже могут отказать в аренде велосипеда.

 

  • Очки можно поднять, став донором крови, работая волонтером, приняв участие в благотворительном проекте, или написав оду Коммунистической партии.
    В Синьцзяне, где каждый житель практически непрерывно находится под наблюдением, этот футуристический кошмар быстро приобрел черты мрачной антиутопии. Обрабатывающий данные — искусственный интеллект делит общество на «безопасных», «нормальных» и «опасных» граждан. В расчет принимаются возраст, вероисповедание, судимости и контакты с иностранцами. Весьма вероятно, что на результат уже влияют или могут повлиять в будущем и образцы ДНК.
  • Иллюстрация из центральной газеты Женьминь Жибао, призывающая китайцев бежать от низкого рейтинга к высшему.
  • Human Rights Watch еще в 2016 г. сообщала, что сдача образцов ДНК стала в Синьцзяне обязательной процедурой при получении паспорта. Их собирают в школах и на рабочих местах, офицеры полиции могут прийти и домой. Об угрозах семье рассказывают почти все сбежавшие из страны; поголовный сбор генетического материала открывает широчайшие возможности для преследования родственников.
    К примеру, любой уйгур теряет десяток баллов просто из-за своей — определяемой в том числе по ДНК — национальности. Уйгуру нужно сдать образцы слюны и крови во время бесплатного медицинского осмотра, организованного государством. И если ты все же каким-то чудом скрылся, то твои родственники остались здесь и «мы их всех знаем».
    Перевоспитание в лагерях заключается в маршировке и скандировании лозунга «Усердные тренировки, старательное учение!», к этому добавляется просмотр пропагандистских видеофильмов. Это в перерывах между обязательной работой.
    Перевоспитание не считается в Китае уголовным наказанием — формальные обвинения не выдвигаются, соответственно, нет и статистики. Тем не менее масштабы репрессий видны даже из-за границы. Лагеря можно обнаружить на спутниковых снимках. Ряды бараков, обнесенные двойным забором и сторожевыми вышками, возникают все в новых местах, а уже существующие постоянно расширяются.
    По новому кодексу китайцы будут получать плюсовые баллы за:

    • — участие в благотворительной деятельности ,
      — забота о пожилых членах семьи,
      — хорошие отношения с соседями и помощь бедным,
      — сдача донорской крови,
      — поддержка правительства в социальных сетях,
      — совершение любого героического поступка, например, «спасение на водах».
      — Сочинение хорошей песни с прославлением тов. Си и компартии.Для сравнения, человеку с рейтингом А+ велосипед в аренду дадут бесплатно. Человек со средним рейтингом С велосипед дадут только под залог в 200 юаней.У граждан могут вычитать баллы за:
    • — нарушение правил дорожного движения,
      — участие в протесте против властей и размещение антиправительственных сообщений в социальных сетях,
      — неудовлетворительная помощь стареющим родителям,
      — распространение слухов и фейков в интернете,
      — участие в деятельности сект и жульничество в онлайн-играх.
      неискренние извинения за совершенные преступления.
    Последнее — просто восхитительно. Уж не у Кадырова ли заимствовано?

    • Два балла снимают за несвоевременное переключение дальнего света автомашины на ближний. Владельцы собак теряют три очка за то, что они держат своих собак без поводка в общественных местах, позволяют своим собакам беспокоить других людей, не убирают за своими собаками и т. д. Владельцы теряют еще три очка за второе нарушение. Если их собаки не зарегистрированы или не проходят ежегодную проверку, то владельцы теряют 12 баллов и тогда собаки конфискуются государством.

Пользователям с хорошими оценками предлагаются такие преимущества, как более легкий доступ к кредитным займам, скидки на услуги по совместному использованию автомобилей и велосипедов, ускоренное оформление визы или бесплатные медицинские осмотры и льготное лечение в больницах.

    Китай на данный момент можно назвать лидером по эффективности использования камер видеонаблюдения и контролю за людьми. Сотни миллионов камер одновременно следят за огромным количеством граждан и гостей страны, передвижением транспортных средств. Эта же система определяет друзей и близких человека, исходя из их встреч.

  • Столь тотальный контроль в жизни и в социальных сетях вовсе не приведет, как думает товарищ Си, к приобщению миллионов подданных к техническим и научным свершениям. Жесткая система «контроля и учета» с последующим «в случае чего» наказанием подавляет творческие способности, ликвидирует саму креативность и позывы к открытиям. Не только к открытиям новых инновационных бизнесов, но и к научным. Ведь неизвестно. как на это посмотрит уполномоченный интернет-полицейский. А вдруг новая научная гипотеза есть нечто, бросающее тень на традиционные основы конфуцианства или, что еще хуже, на идеи Мао и последние указания председателя Си?
  • Нечто сходное происходило в СССР, где теория относительности, генетика и кибернетика бросали вызов казенному кондовому диалектическому материализму. Эти самовольства пресекались вплоть до посадок ученых и разгонов институтов.
  • В общем, вот эта система социальных кредитов, отслеживание каждого шага жителя снаружи и каждого его помысла внутри — полный капец для всякого научного, а потом и следующего из него технологического прогресса. Свободный полет ассоциаций, инсайты-озарения, таинственная работа подкорки — все это такая тонкая материя, что лезть туда с полицейской дубинкой — все равно, что вскрывать наночип ломом. Или изучать романтику любви под надзором стоящих рядом костоломов.
  • Китайский термитник затмевает антиутопию Оруэлла «1984». Forbes отметил, что «для многих из тех, кто живет за пределами Китая, система социального кредита больше похожа на один из жутких эпизодов из британского научно-фантастического сериала «Черное зеркало».Вот так доходчиво иностранцам объясняют работу социального лифта в Китаеsocial rating
    https://nhglobalpartners.com/wp-content/uploads/2020/10/china-social-credit-system.png

Заразный Китай

  • Китай – это резервуар непредсказуемых и каких-то тайных эпидемий. Только за последние 20 лет мы имеем:В 2002 году произошла вспышка эпидемии SARS-CoV (атипичная пневмония). Заболевание характеризуется вирусной пневмонией, быстро прогрессирующей до дыхательной недостаточности. Заражение в течение 2 месяцев распространилось на соседние Гонконг и Вьетнам, а в конце февраля 2003 года и далее — на другие страны и континенты. Около 9 % пациентов с подтверждённым диагнозом умерли. Случаи заболевания обнаруживались в 29 странах, всего было отмечено 8098 случаев, из которых 774 закончились смертельным исходом.В 2009 году разразился грипп H1N1 (свиной грипп, именуемый «мексиканка», но имеющий китайское происхождение). В 2009 году, по данным ВОЗ, от свиного гриппа погибли 18 449 человек.

    В 2016 году началась эпидемия «китайского» или «птичьего гриппа » H7N9, от которого около трети жертв умерли в больницах.

    Затем совсем уж свирепая эпидемия MERS, которая, несмотря на название Средневосточный респираторный синдром или «верблюжий грипп», пришел из Китая. Этот верблюд косил со смертностью 34,5 процента с 2012 по 2019 годы. Эпидемия была локализована как раз потому, что быстро вымирали особо пораженные районы и поэтому вместе с жертвами погибал и вирус.

    Все это были стуки судьбы из пятой симфонии Бетховена и предупреждения: обратите внимание на такое опасное сообщество, как Китай.

    Там все неприятности собраны вместе: большая скученность населения в городах. Плохая медицина, которая совсем не нацелена на здоровье людей, каждый из которых – бесконечно малая величина в китайской государственной машине.

    Особая примета и старая традиция китайцев – употребление в пищу всего, что движется. Жрут всех – летучих мышей, ящериц, змей, панголинов, насекомых, жареная саранча – это уже изыск. Вся эта живность навалом продается на так называемых «мокрых рынках», там с одной твари на другую перепрыгивают вирусы, взаимодействуют с другими вирусами (чего никогда не бывает в самой природе), мутируют, в результате чего возникает опасный для человека штамм. Теперь Трамп устами госсекретаря Помпео жестко потребовал от Китая навсегда закрыть «мокрые рынки».

    Затем — жуткое отношение к экологии. Полное господство в любой статистике не научных данных, а политической целесообразности, как ее понимает тов. Си. Желание всеми силами навязать миру свои эталоны и взгляды, для чего идет массовый подкуп руководства всяких международных организаций – от ООН до ЮНЕСКО, ВОЗ и Гаагского трибунала.

    Яркий пример тому- исключение Тайваня из рядов ВОЗ, Тайваня, который лучше всех прочих стран одолел теперешний коронавирус, а ранее исключение Тайваня из олимпийского движения и даже исключение из ООН. На каком основании? На том, что мы, Китай, не признаем Тайвань как независимое государство, Тайвань – это наша провинция. И до сих пор страны Запада почти что безропотно «шли на поводу».

    Но, кажется, терпение иссякло. Спасибо за это коронавирусу SARS Cov2.

    Дело уже касалось национальной безопасности, ибо Китай стал основным источником ибупрофена, медицинских скафандров Hazmat, резиновых перчаток, хирургических масок, вентиляторов для продувки легких. Le Figaro опубликовала большую статью о том, как, начиная с конца 1990 годов, Запад в погоне за дешевизной и экологической чистотой передал Китаю ключи от своего здравоохранения. 80% фармацевтических предприятий и от 80% до 90% заводов по производству ингредиентов для фармацевтической промышленности сегодня находятся в Китае. Китай производит сегодня 97% химических и прочих материалов необходимых для выпуска антибиотиков, потребляемых в Соединенных Штатах. Зато теперь вернувшимся в США фирмам были обещаны разнообразные льготы и преференции с уменьшением налогов.

    Сейчас много стран и отдельные штаты США готовят к Китаю иски за триллионные убытки от пандемии. Расходы Америки на поддержание своей экономики и граждан достигли невероятной суммы в 6 триллионов долларов. Это треть годового ВВП страны.

    , Америка и другие страны Запада осознали каким страшным монстром является Китай. Он не только завалил мир своим дреком, не только отравляет атмосферу своими производственными миазмами, но стал опаснейшим очагом эпидемий. Можно сказать, Китай – это инкубатор эпидемиологической заразы и угроза существованию самой цивилизации просто на биологическом уровне.

    ВОЗ как бы бесстрастно рапортует, что европейские страны давно обогнали Китай как по числу заразившихся, так и по числу смерте, а впереди всех оплот империализма — США.

    На самом же деле, статистики предполагают, что число заболевших и умерших в Китае как минимум, в сто раз больше заявленных Китаем в ВОЗ. Обобщенно говоря, при смертности 1-1,5 % от численности заболевших (а при большом охвате – от всего населения) от этого коронавируса ничего особенно страшного не произойдет. По интегральным оценкам пропавших абонентов сотовых телефонов в Китае (там, фактически, такие телефоны есть у всех, без них невозможно совершать покупки, а сейчас без разрешительного кода на дисплее нельзя даже выйти на улицу) число пользователей телефонами за первое время эпидемии (3 месяца) уменьшилось на 21 миллион человек (сверх статистической убыли от естественно смертности). Цитата: «Пользователей сотовой связи было 1 600 957 000, стало — 1 579 927 000. То есть на 21 млн меньше». https://stolica-s.su/news/society/257398
    Эти цифры подтверждает, как сообщает издание Bloomberg, и мониторинг сетей американской разведки. Есть эти цифры и здесь: https://www.nhpolitician.com/the-closing-of-21-million-cell-phone-accounts-in-china-may-suggest-a-high-ccp-virus-death-toll/, иногда встречаются приседания на всякий случай перед китайским драконом, что, дескать, убыль абонентов можно понимать и как обычные отключения или некую перемену места жительства. Но мы, зная принципы пропаганды тоталитарных стран, все же будем пока считать «умер — так умер».

    Эти 21 миллионов убыли, а еще за два года добавились пара миллионов, по порядку величины и будет количество смертей с начала эпидемии в Китае. Зато страна приобрела частичный коллективный иммунитет и после второй волны эпидемии этот коллективный иммунитет приобретет полный вид.

    Трамп сказал, что если Америка отделается смертью 100-200 тысяч населения, то это можно будет считать победой американской медицины и социального устройства. Тем более, что верхней границей потерь называют для США 2 миллиона. В реальности на сегодня умерло более миллиона (1000100). Причем, более половины убыли приходится на норсинг хомы для престарелых и больных, которые, как говорят циничные прагматики, все равно бы вскоре скончались. https://www.worldometers.info/coronavirus/

    Что ж делать, такова плата цивилизации за пренебрежение медициной, биологией, вирусологией и прочими гуманитарными дисциплинами, которая уделяла первостепенное внимание (и деньги) военным целям и оружию уничтожения людей.

    Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ) в 2020 г. объявила чрезвычайно положение «на всем земном шаре». А это-то почему? Что уж тут такого? Ничего подобного не было ни в 2003 году, когда в том же Китае произошла вспышка атипичной пневмонии, а в 2013 году вспышка болезни, именуемой в народе «птичьим гриппом», ни во времена как бы страшного вируса Эбола в Африке.

    Заболевание атипичной пневмонией впервые было отмечено в ноябре 2002 года в китайской провинции Гуандун. Меры по предотвращению распространения этой эпидемии были приняты не сразу, так как правительство КНР первое время скрывало появление этого заболевания в стране. Однако эпидемия быстро распространилась на соседние Гонконг и Вьетнам в конце февраля 2003 года и далее на другие страны и континенты. Надо ли говорить, что и птичий грипп пришел из Китая? Причем возбудителями и атипичной пневмонии, и птичьего гриппа являются разновидности вот этого самого коронавируса.

    Не было такого умопотрясения в мире и в 1919-20- годах, когда народ косил грипп под названием «испанка». А ведь число жертв невероятно — от 20 до 50 миллионов. Это от двух до пяти раз больше всех боевых потерь Первой мировой войны.

    Между прочим, этот грипп пришел в Европу тоже из Китая. Но так как тогда Европа только приходила в себя от разрушительной Первой Мировой войны, то там, во избежание паники, поначалу не стали травмировать ошалевшее население и сообщать о пандемии. И только испанские газеты рассказали о болезни, отчего ее и назвали «испанкой», хотя она по праву должна была бы называться «китайкой».

    Итак, как все же объяснить нынешние беспрецедентные меры ВОЗ, России, США и других стран? В чем тут уж такая особенная опасность именно этого коронавируса?

    В том, что у него, похоже, искусственное происхождение. Похоже, к какому-то природному штамму коронавируса «научно» добавили некую мутацию (увеличили вирулентность) для того, чтобы он стал неотразимым. Это то, что называется «биологическим оружием».

    Можно возразить: но биологическое оружие обоюдоостро, оно ведь, в первую очередь, поразило бы Китай. Это было в Китае предусмотрено. Для начала войска окружили Уханьский институт — ни один человек не мог ни выйти, ни войти. Были полностью блокированы кварталы города, где отметили хотя бы одного заболевшего. Жителям было запрещено выходить из домов, двери и окна домов были заварены металлическими решетками, а продукты питания им доставляли через сделанные дыры. Самовольный выход строжайше карался. Если какой-либо китаец вздумал бы выйти через, скажем, прорытый подкоп, его хватали на улице и он получал срок в лагере, а если он при этом оказывался носителем вируса, то расстрел.

    Так как эта необъявленная третья мировая война готовилась заранее, то и своего рода антидот против вируса начали получать в Китае гораздо раньше, чем другие страны. Пока в США получили одну вакцину, в Китае их было уже четыре. И производили их в огромных количествах.

    Почти сразу же после появления первых больных и умерших появилась информация о том, что в Ухане расположена секретная вирусологическая лаборатория, работающая под эгидой Министерства обороны Китая. Эти сведения в самом Китае усиленно перебивались разными рассказами о каких-то диких экзотических животных, о летучих мышах, которые являются в Китае деликатесами и от которых вирус скакнул на человека, как ранее от уток или свиней.

    В самом конце января 2020 года произошли некие события, которые заставляют думать, что летучие мыши и какие-то мангусты тут ни при чем.

    В июне 2021 года в американских СМИ начали появляться слухи о том, что начальник контрразведки Дун Цзинвэй (Dong Jingwei, 经纬) дезертировал в середине февраля, вылетев из Гонконга в США со своей взрослой дочерью Дун Ян. По слухам, Дун предоставил ключевую информацию об Уханьском институте вирусологии, которая изменила позицию администрации Байдена в отношении происхождения пандемии COVID-19. Хан Ляньчао, бывший чиновник министерства иностранных дел Китая, который перешел на сторону Соединенных Штатов после резни на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, сказал, что друг рассказал ему о том, что это бегство было упомянуто китайскими официальными лицами во время китайско-американского саммита в США, Аляска. Ссылаясь на неназванный источник, он утверждал, что министр иностранных дел Китая Ван И (Wang Yi) и член Политбюро Коммунистической партии Ян Цзечи потребовали возвращения Дуна (как жуткого коррупционера, которого нужно немедленно расстрелять).

    Dong Jingwei

    Фото Дуна с сообщением из оппозиционной китайской прессы о его побеге

    По слухам, он привез документы о том, что в Уханьском институте вирусологии разрабатывали новый тип вирусов, опасных для человека, — а именно — ныне знаменитый короновирус, вызывающий болезнь Covid-19, SARS-CoV-2. Выходит, что вирус выводился методами генной инженерии в качестве биологического оружия. И его выпуск на волю не случайность, а специальная акция по ввержению всего мира в экономический хаос. Весь мир лежит в локдауне, во всех странах падение экономики и ВВП, только в Китае, как ни в чем не бывало, рост — и не малый — выше 7 %. Байден дал приказ разведке США проверить и подтвердить не только искусственное происхождение вируса, но его злонамеренное выведение и такую же злонамеренную утечку. Дело, видимо, настолько серьезно, что результата нет до сих пор.

    Еще один детективный сюжет. В 2020 г.в США был арестован известный ученый, биохимик, декан и заведующий химической лабораторий в Гарварде Чарльз Либер (Charles M. Lieber).

    ЧАРЛЬЗ ЛИБЕР, которому сейчас 62 года, пионер по исследованию нано-химических процессов, который в настоящее время возглавляет химический факультет Гарвардского университета, рассматривается как потенциальный нобелевский лауреат. В 2013 году Либер почтил своим присутствием Уханьский технологический университет (WUT) в Китае, чтобы отпраздновать создание лаборатории, которую он как раз и возглавил. Это был замечательный переворот в китайской науке. Уханьский WUT — это мало известный институт. А вот Гарвард считается вершиной академического научного дерева. Исследования доктора Либера давно стали частью амбициозной схемы Илона Маска по внедрению нанотехнологий в организм человека, в том числе и в его мозг.

    Руководители Гарварда не знали об этом до начала 2015 года, а когда узнали, не одобрили работу подозрительной лаборатории (по данным Министерства юстиции США). Они также не знали, что, проводя свое исследование с помощью грантов Министерства обороны США и Национального института здравоохранения (NIH), (исследовательская группа Либера в Гарварде получила финансирование в размере более 15 миллионов долларов) доктор Либер, согласно данным федеральных властей, получал одновременно в Китае зарплату 50 000 долларов США в месяц, плюс как минимум 150 000 долларов США каждые несколько месяцев в качестве «расходов на проживание» — все это в качестве «ценного новобранца» по китайской программе «Тысяча талантов» (программа привлечения иностранных ученых и возвращения китайских экспатриантов в исследовательские лаборатории этой страны).

    На таких современных американских установках др. Либер проводил свои исследования в Ухане.

    Федеральные власти США сообщили журналистам, что Китай представляет для Америки «постоянную угрозу», которую усиливает, используя «нетрадиционные источники», такие как приглашенные ученые и исследователи из Америки, для кражи американских исследований и технологий.

    В обвинении, предъявленном Либеру, утверждается, что он скрыл свою работу в Уханьском технологическом университете (WUT) в Китае и то, что у него был контракт с китайским планом привлечения «иностранных талантов» и высокопоставленных ученых в страну.
    В своем заявлении Гарвард назвал обвинения «чрезвычайно серьезными».
    «Гарвард сотрудничает с федеральными властями, в том числе с Национальными институтами здравоохранения, и проводит собственную проверку предполагаемого проступка», — говорится в заявлении университета. Либер был отпущен под залог в миллион долларов и «отправлен в неопределенный административный отпуск» на время расследования.

    Одновременно 29-летней гражданке Китая Яньцин (Yanqing Ye), которая работала в паре с Либером, предъявлено обвинение в мошенничестве с выдачей визы, ложных заявлениях, заговоре, и в том, что она является незарегистрированным агентом.
    Согласно обвинительному заключению, Яньцин в своем заявлении на визу ложно сообщала о себе как о «студентке» и скрыла свою военную службу в Китае, где имела звание лейтенанта в Народно-освободительной армии. В этом качестве она имела доступ к военным веб-сайтам США и отправляла американские документов и информацию в Китай. Этой Яньцин удалось улететь и она в настоящее время находится в Китае. Скорее всего, теперь она уже капитан или даже майор НОАК.
    Другому «студенту из Китая» — 30-летнему Заосонг Чень (Zaosong Zheng), исследователю рака в Гарвардском университете, было предъявлено обвинение в том, что он пытался вывезти 21 флакон с биологическим материалом из США в Китай. Он спрятал флаконы в носок перед посадкой в самолет, но был разоблачен.
    «Это не случайность или совпадение. Это пример продолжающейся в Китае кампании по оттоку американских технологий и ноу-хау в интересах Китая», — сказал американский прокурор Эндрю Леллинг (Andrew Lelling). Он добавил, что Бостон является целью такой «эксплуатации» из-за его высокого технологического уровня.

    Китайское правительство привлекло для работы в своей вирусологической лаборатории в Ухане выдающихся специалистов Запада. Помимо Либера там работали и несколько ученых из Канады.

    »БОСТОН. Федеральное жюри признало виновным бывшего председателя департамента химии и химической биологии химии Д-р Чарльз Либер, 62 года по обвинению во лжи федеральным властям о его принадлежности к программе «Тысячи талантов» Народной Республики Китая и технологическому университету Уханя (WUT) , Китай, в не сообщении о доходах, который он получил от WUT, а также в не подаче отчетов от иностранного банка в Финансовые счета (FBAR) с Службы внутренних доходов (IRS).

    Обвинение в вынесении ложных заявлений предусматривает наказание до пяти лет тюрьмы, три года контролируемого освобождения и штраф в размере 250 000 долларов США. Приговоры вынесены судьей Федерального окружного суда Rya W. Zobel.
    see: https://www.justice.gov/usao-ma/pr/harvard-university-professor-convicted-making-false-statements-and-tax-offenses

    Годы летят быстро, скоро выйдет на свободу.

Тупиковая письменность Китая

  • Социальные организмы вроде государств имеют свои сроки жизни – как и всякие живые существа. Кажется, что чем дольше существует некое государственное образование, тем лучше для его стабильности. Протянул три тысячи лет — почему бы ему не жить еще столько же? Или еще больше. Эта логика не проходит для отдельного аксакала. Если ему 110 лет, то не долго уж осталось, а вот для некоей страны как бы подходит. Для Китая, например. За ним, мол, 3000 лет истории, древняя культура, традиции, дух нации. Но нет, ничего не выйдет.Вот Древний Египет вообще существовал еще больше – 4 тысячи лет. Ну, и чего же он закончился? А как раз из-за своих древних традиций. Они вязали его по рукам и ногам, не давали возможности развиваться.Все метаисторики, начиная со Шпенглера, потом Тойнби и нашего Льва Гумилева, рассматривающие цивилизации как своего рода живой организм, называли сроки жизни стран. Это примерно 1200 лет, после чего наступает время увядания, упадка, обскурации и на авансцену истории выходят новые страны.Древний Египет (и Китай) несколько преодолел эту цифру. Ну, это как живые ископаемые вроде рыбы-целаканта. Да и среди ныне живущих есть свои рекордсмены, скажем, гренландская акула, живущая до 500 лет!

    Мы уже рассмотрели традиции управления, которые сложились в Китае. Они бесперспективны. Коснулись и современных методов управления, построенных на принципе полного контроля над человеком с помощью камер слежения и распознавания лиц, включая «недовольное выражение лица». Лицо китайца должно всегда выражать радость.

    Вообще-то банальные разговоры о том, что все языки равны, и все имеют свою ценность, и все по-своему хороши заслуживают анализа. Для бытового уровня может быть и так. Но не для литературы и, тем более, науки. Никак языки малых изолятов, вырождающихся от инцеста, не могут быть равновеликими европейским языкам. Да и языки огромных народов — тоже. Например, язык мандарин (китайский), поскольку он построен на иероглифистике.

    Языки в Китае

    Китай языки

    Остановимся на одном очень важном моменте, а именно: каким способом фиксируется в знаковой форме мысль человека. То есть, какова форма письменности, без которой нет никакой цивилизации и нет государства, хотя бы потому, что без учета и контроля своей хозяйственной и военной деятельности его и быть не может.

     

    • Язык можно назвать своего рода софтвером для начинки индивидуального сознания. Язык также можно назвать важнейшей частью культурного кода цивилизации. Там много разных составляющих (например, нравственность, мораль, которая впервые возникла в Древней Иудее и была зафиксирована в Ветхом Завете), но мы пока что остановимся на одном очень важном моменте, а именно: каким способом фиксируется в знаковой форме мысль человека. То есть, какова форма письменности, без которой нет никакой цивилизации и нет государства, хотя бы потому, что без учета и контроля своей хозяйственной и военной деятельности его и быть не может.
    • Первичной формой фиксации информации было, как известно, узелковое письмо (кипу у инков). Потом ему на смену пришла пиктография, рисуночное письмо, из которой выросла иероглифистика. Хотя и пиктография получилась не сразу. Сначала, как то открыла американская исследовательница Дениза Шманд-Бессер, это была система трехмерных миниатюрных скульптур, которые представляют собой абстрактные геометрические символы типа конуса, шара, куба. Они использовались для счета определенных типов предметов, важных после неолитической революции: головы скота, меры зерна и т.д. Так что переход от трехмерных «картинок» к двумерной пиктографии уже был прорывом.
    • Пиктография давно исчезла (осталась в виде дорожных знаков, обозначения туалетов и пр.), но вот иероглифистика дожила до наших дней и определяет такую мощную цивилизацию как современный Китай (Японию тоже, но там есть некоторые смягчения).То, что в Древнем Египте не возникла наука (и следующая из нее технология) — это не только результат жесткой иерархии того общественного устройства, но и их системы письменности, которая не позволяла развиться левому полушарию мозга, ответственному за логику и когнитивные способности.
    • Дело в том, что микроструктура неокортекса формируется при обучении, под воздействием речи и письменности. Возникает нейронная сеть, в которой нейроны соединяются между собой через аксоны, дендриты и синапсы в сложную разветвленную систему. Без языка она просто не возникает. Сейчас это уже твердо доказанный психофизиологический феномен. И совсем не случайно, что цивилизация возникла не только, так сказать, на пересеченной местности в Древней Греции, но и там, где люди впервые перешли на алфавитное письмо — а это Финикия и опять-таки Древняя Греция. То самая алфавитная система, которая потом стала латиницей и кириллицей. Ну и еще раной арабской и прочей вязью

    По разным оценкам, всего в китайском языке насчитывается более 80 000 иероглифов, и до сих пор создаются новые. Иероглифы состоят из простых элементов — черт и графем. Большинство черт не имеет лексического значения и звучания. Выглядят они как прямые или ломаные линии с крюками или без них под разным углом. Одной чертой считается элемент, написанный без отрыва руки от листа, и в иероглифах они пишутся в строго определенной последовательности.

    Чтобы читать газеты на китайском, придется выучить 3000−3500 иероглифов, а чтобы сдать сложный уровень международного письменного экзамена (HSK), требуется знание более 5000 иероглифов. У высших ученых — цзиньши (нечто вроде китайского академика) в активе не менее 10 тысяч иероглифов. Запомнить их — это целая жизнь. Этот процесс заучивания является полностью механическим, никакой логической связи между одним иероглифом и другим нет. Это закладывает в микроструктуру мозга принцип копирования, а не логики и понимания. Затем такой тип образного правополушарного мышления становится общим стилем, становится ментальностью нации. Именно поэтому китайцы (как и японцы) хороши в любом копировании техники и технологии, но не отличаются творческими прорывами.

    Конечно, черточки отдельно не разбирают, видят иероглиф целиком, как идею, да еще и в контексте предыдущих иероглифов, а поскольку глаз схватывает предложение, а то и абзац текста, иероглифы могут различаться лишь одной чертой, но если мы не дописали одну из них — перед нами уже совсем другое слово, например, (учитель) и (руководить, мужественный).

    Также облегчает изучение иероглифическому письму фонетическая транскрипция пиньинь, записываемая латиницей.

    Китайские иероглифы относятся к изобразительной письменности. Поэтому их освоение прямо влияет на развитие правого полушария головного мозга, ответственного за эмоции и образное видение мира. Письменность европейских языков алфавитная и развивает его левое полушарие, там где аится логика и свободные ассоциации.

    Китайцы прекрасные исполнители, просто идеальные! Но вот с творческими прорывами, инсайтом дело плохо. Отчего так?

    Иероглифы… Все дело в них. Трудность заключается в том, что если тебе никто не сказал как произносить очередной символ и что он означает — можно до конца жизни пялиться на него и так и не понять. В обществе, где главенствуют такие непривычные для нас нормы организации языка и письменности, особую роль приобретают Учителя. Учитель — это фундамент китайского общества, только учитель может научить что и как пишется, произносится и понимается. Ричем уитель – это не только школьный наставник, — это любой начальник и вообще старший, особенно по социальное лестнице.

    • Любой европейский школьник, ( пишет любитель Гаршин, живущий в Китае и увлекающийся изучением китайского языка) после освоения грамоты в первом классе, может самостоятельно читать любую литературу и все свое дальнейшее образование продолжить самостоятельно. Для китайца это невозможно. Рядом всегда должен быть учитель, который расскажет, что означает тот или иной незнакомый иероглиф и как он произносится. А на работе таким учителем становится твой непосредственный начальник и руководитель — только он может обучить необходимым знаниям и новой терминологии, необходимой для освоения этой профессии. С одной стороны, это дает громадную преемственность навыков и традиций, а с другой — ограниченность, невозможность экспериментов и нарушения сложившихся норм.

    Второй аспект — как это ни странно звучит — языковая ограниченность китайского языка и его вопиющая примитивность. Первое, что с ужасом понимаешь — у них нет времен, падежей, суффиксов, окончаний и приставок. Да вообще ничего нет, что входит в понятие грамматики и дает языку богатство звучания, точности формулировок и эмоциональной насыщенности. Китайские слова абсолютно неизменяемы — одни корни. Отсюда совершенно логично вытекает то, что слова в китайском языке в большинстве случаев не имеют внешних признаков принадлежности к частям речи. Существительные не различаются по родам, не изменяются по числам, не склоняются по падежам. Глаголы, как и существительные, не изменяются по числам и родам, не спрягаются по лицам. Никаких наклонений также нет, прилагательные не изменяются по родам, числам и падежам и не имеют степеней сравнения. Это самый простой язык на свете — протоязык, вышедший из картинок, которые рисовали ранние кроманьонцы на стенах пещер. Конечно, это несколько утрированное заявление… Все гораздо сложнее, но сути это не меняет — китайскому языку крайне не хватает гибкости и богатства более поздних «алфавитных языков».

    Именно это дает лучшее понимание, почему вдруг именно Китай стал всемирным производственным центром. Они почти как роботы, они разговаривают на языке программирования, простом и односложном. Они не любят думать нетрадиционно — они умеют копировать и повторять, но зато делают это лучше всех. Копирование для китайца не воровство, а единственно правильная норма жизни. Они крайне дисциплинированы, потому что китайское общество это общество жесткой иерархии, где родители и начальники автоматически приобретают статус учителей, с которыми не спорят, а только слушают и повинуются. Любые профессии где требуется творчество, принятие мгновенных нестандартных решений, где часто меняется бизнес-среда и исходные условия — не для китайца. И они это понимают. Технологии генерятся «алфавитными нациями», а с массовым производством лучше справляются «иероглифисты». Язык формирует сознание».

    Конечно, все это верно при условии, что китаец не вырос, например, в Америке.

    Китайцы США принимают конструкцию демократической Америки. И потому они китайцы только этнически, а политически и культурно это американцы.

    Много ссылаются на преимущества 5 тысячелетней культуры Китая. А на самом деле именно эти традиции и парализуют вестернизацию. Все эти традиции и были страшным тормозом. Последние 3 тысячи лет ( за исключением последних десятилетий) Китай был мировым пустырем.

    Итак, вопрос: почему именно в последнее время Китай стал двигаться вперед, а ранее стоял 3 тысяч лет на месте? Ответ: потому, что его на месте держало его прошлое. Как раз его культура. А двинулся он только тогда, когда стал заимствовать все у Запада. Принципы обучения, технологию, науку, менеджмент. И даже немного политическое устройство — сначала в особых зонах, а потом оставили все как есть в Гонконге. Как только все это придушат окончательно, так и закончится китайское чудо.

    Смысл жизни в культурах, использующих иероглифические языки, ориентирует человека внутрь своих мыслей, переживаний и чувства. Но не на логику и на научное творчество.

    Страны иероглифов и сами это понимают. Проводили всякие реформы по упрощению иероглифистики. В Китае это система «пиньинь», то есть, запись китайских слов латиницей с указанием тона, есть нечто подобное в Японии (слоговые азбуки: катакана и хирагана и, знаки ханча в Корее). Кстати сказать, в начале 80-х годов Япония, казалось бы, начала настигать Америку по росту ВВП. А потом как-то затормозилась. Почему? Важной причиной этого были их традиции — ихиероглифистика, почтение к авторитету учителя и пожизненный найм на работу. Попытка более широкого внедрения слогового письма хироганы (придуманного давно) не решало проблему. Поэтому теперь принято решение к 2050 году сделать английский язык обязательным на уровне свободного владения всем населением.

    Западная культура (с ее алфавитной письменностью) имеет неоспоримые преимущества перед погруженным в свою сонную внутреннюю спячку Востоком. В том числе, в военной технологии, так что захватить силой Запад Китаю не удастся. А культурно он тоже не захватит, ибо законодателем мод, поставщиком культурных норм, ценностей, образцов и паттернов как раз является Запад и, в первую очередь, Америка. Не случайно в Китае все последние десятилетия шло повальное изучение английского языка, там работало не меньше 70 тысяч американцев-учителей языка, притом не знающих китайского и не имеющих законных прав на пребывание в стране. И очень хорошо зарабатывающих. Власти на это смотрели сквозь пальцы. Тоже относится и к Северной Корее.

    Но теперь все, эта эпоха завершается. Товарищ Си, наконец-то стал императором с неограниченным временем правления. В свое время маленький мудрый китаец Дэн Сяопин, долгое время молодости живший в Париже, понял, что нужно как-то избежать в будущем того, что случилось в Китае при Мао. А случилось тогда огромное избиение партийных кадров. Там было несколько приступов «этого дела».

    Начал Мао рано – уже в 40-х годах прошла кампания чжэнфэн, буквально: «упорядочивание стиля»), более развернуто — «Движение за упорядочение стиля в партийной работе». Начиналось со стиля того, каким пишет партийный чиновник. Ибо. несовершенный стиль в литературе приводит к несовершенному стилю работы. Это способствует мировому капитализму и японской военщине. Сами понимаете, чего достоин тот китайский чиновник, который способствует мировому капитализму и японской военщине. Так что критика стиля в итоге заключалась в отстреле всяких отклоняющихся от «правильного стиля».

    Вот в таком духе потом продолжалось и далее – во времена Большого Скачка под тремя красными знаменами и уж совсем апофеозом была культурная революция, во время которой погибли до 96 миллионов человек.

    Маленький Дэн решил, что с дикими скачками и культурными революциями можно бороться, если ограничить время пребывания Председателя Китая (он же генсек партии) двумя сроками, каждый по пять лет. Так и было после Мао вплоть до теперешнего 20 съезда КПК, избравшего в октябре 2022 года тов. Си на третий срок и без дальнейшего ограничения его власти. Предшественник тов. Си, бывший генсек Ху Цзинтао, возражавший против этого, был показательно «за ухо» выведен из президиума съезда в качестве позорной экзекуции перед миллиардом видящих это по ТВ китайцев.

    Теперь тов. Си начал возвращаться к китайской специфике под названием социалистические принципы и борьба с влиянием империализма. Под это влияние попали семьи среднего достатка, которые держали в своих домах американцев-бонн, благодаря которым маленькие дети становились билингвами, потом приезжали в США и становились студентами. Все эти годы их число росло – вплоть до 370 тысяч! Вот они-то и составляли костяк ученых и инженерных кадров Китая, они и обеспечивали «китайское чудо». В прошлом году это число уже началось снижаться – 317 тысяч. Теперь все, конец этому чуду — тов. Си еще в прошлом году запретил все эти семейные учения и приказал выслать из страны иностранных пестунов.

  • number china students in US

  • Какое-то время по инерции Китай что-то еще продемонстрирует, но спад во всех областях культуры и падение экономики уже начались.

    Подытожим сказанное в пяти статьях о Китае.

    Китай не будет лидером мировой цивилизации по следующим причинам:

    1. Традиции управления Китая, сводящиеся к понурому подчинению и очень слабой обратной связи между центральной властью и реальными делами «внизу».
    2. Тотальный контроль за счет заимствованных западных технологий по распознаванию лиц и в целом тоталитарная политическая система, которая препятствует развитию науки. По социологии это наиболее заметно, но и другие науки не могут дышать свободно.
    3. Система письменности, основанная на иероглифистике. Отказаться от нее невозможно не только в силу традиции, но и потому, что лишь она связывает между собой десятки народностей, да и самих ханьцев, которые и пределах одного языка мандарин не понимают в устном изложении друг друга.

    В общем, Западной цивилизации пока нет альтернативы.

    См.

    Китайская наследственность -1

    Китайская наследственность- 2,

    Китайский термитник

    Заразный Китай